На главную страницу
Оглавление

Глава 6. Идейные конфликты.
«Смысл творчества».  

 

В других сферах приложения энергетики VII дома все обстояло значительно хуже, чем с браком. Бердяев всегда уходил из всех обществ, с которыми начинал сотрудничать, причем уходил иногда со скандалом, после длительных споров. Ему всегда надо было доказывать свое право на собственное видение мира, утверждать свою истину, и это никому не могло нравиться.

В феврале-марте 1910 г. было создано религиозно-философское книгоиздательство «Путь», в состав редакционного комитета которого вошел и Н. Бердяев. Это издательство должно было стать проводником «русской идеи», орудием борьбы с материализмом и позитивизмом. Участники «Пути» предлагали читателям пересмотреть свое культурное наследие с позиции решения культурной антитезы Восток-Запад. Ведь Россия территориально и духовно находится на стыке этих двух частей света и двух типов культуры, поэтому она призвана объединить в себе их противоречия. «Путейцы» основывались на концепциях Соловьева и Чаадаева и стремились примирить противоположности духовных путей православия и католичества. Это было созвучно с происходившим в то время I съездом экуменизма.

Однако согласия с самого начала не было в самом редакционном комитете «Пути». С течением времени конфликт Бердяева с остальными членами комитета обострился и дошел до завершающей точки осенью 1911 г. - весной 1912 г. Этому сопутствовал ряд обстоятельств.

Прежде всего, редакционный совет отверг перевод книги Гелло «Портреты святых», сделанный Лидией Бердяевой и ее сестрой Евгенией Рапп, мотивировав это тем, что перевод был сделан некачественно, так как переводившие плохо ориентировались в данной теме и недостаточно точно передали смысл важных терминов. Да и сама книга, по мнению редакции, не стоила того, чтобы ее печатать в «Пути». Кроме того, Бердяеву вернули на доредактирование другой перевод сестер – книги Э. Леруа «Догмат и критика». Бердяев же считал, что переводы сделаны достаточно хорошо. Наконец, философ стремился написать монографию о философии Н. Федорова, в то время как члены редакции требовали, чтобы он подождал, пока будет издан весь корпус текстов Федорова. Но как же он мог ждать, если информация по этой теме к нему уже поступала, а он мог писать только по вдохновению. Через какое-то время его будет интересовать уже что-то другое, и он не сможет писать эту монографию. В конечном итоге философ, отказавшись от компромиссов, которые ему предлагали коллеги, вышел из редакции «Пути» весной 1912 г. и перестал посещать собрания религиозно-философского общества памяти В. Соловьева, которое возглавляли члены редакционного комитета «Пути» и у истоков которого стоял и Бердяев.

В одном из писем по этому поводу он писал: «Мне не следовало вступать в состав редакции «Пути». Я не чувствую себя принадлежащим к его духовному организму» (29: стр. 461). И в этом была истинная причина конфликта. В период с осени 1911 г. он переживал огромный творческий подъем. Зимой 1911-1912 г.г. он начал писать свою самую вдохновенную и, по его признанию, самую любимую книгу «Смысл творчества». Начал писать ее на «родине творчества», в Италии. Приехав туда, он первый месяц набирался впечатлений от просмотра произведений религиозной культуры и искусства. Затем, «закрывшись» от всего внешнего мира, начал писать.

Астрологически Италия находится под знаком Стрельца, где у философа Белая Луна в XI доме. Поэтому пребывание в этой стране как бы открыло для него прямую связь с Ангелом-хранителем, помогло услышать голос небес в себе самом.

Вхождение Урана в знак Водолея 30 января 1912 г. указало наиболее благоприятный момент для реализации светлого начала, находящегося в XI доме, и Бердяев полностью погрузился в творчество. Это было наилучшим временем для выполнения программы Урана, так как в радиксе последний находится в ущербном положении во Льве, однако пропитан духом творчества. В конце января Уран на своей полуфазе вступил в знак своей обители, постепенно подходя к оппозиции к своему радикальному положению, включая крестовую ситуацию в гороскопе. У философа появилась возможность транслировать чистую информацию «из первоисточника» – Водолея. Бердяев предчувствовал наступление этого периода еще за несколько месяцев до этого, поэтому конфликт с «Путем» обострился до предела. Как видим, во внешнесоциальной жизни такое положение Урана привело к глубокому кризису во взаимоотношениях со всем окружением Бердяева (включая и жену в 1913 г.), однако это положительно отразилось на духовной жизни философа: он переживал «откровение творчества» и чувствовал себя внутренне наиболее просветленным и счастливым. Все его коллеги спокойно занимались своими обычными делами, и никто не чувствовал приближения того грандиозного творческого прорыва, который предвосхищал Бердяев. Заглушить в себе это чувство он не мог и уж, конечно, не хотел. Поэтому он уехал туда, куда звало его религиозное призвание, чтобы остаться наедине с открывающимся ему новым видением мира. Разумеется, жена находилась рядом с ним. И здесь проявилась очень интересная деталь: впервые после дня их брака Приап и Нептун снова соединились в конце января 1912 г., на первом круге Приапа. Но теперь это произошло уже в начале 23гоо Рака – на десценденте философа, совпадающем с положением точки ic кометы. Это был новый виток в его взаимоотношениях с женой, который отразился и в творчестве. Белая Луна соединялась с Северным Узлом и Приапом радикса, включая большой крест, причем еще раньше Урана. Она и была отчасти инициатором конфликта с сотрудниками «Пути». Однако этим конфликтом его проблемы на тот период не исчерпались.

Его мать очень тяжело заболела (реализовалась драма IV дома), болели также отец и брат. Состояние творческого подъема Бердяева было омрачено большими переживаниями за своих родных. Творческий подъем и домашний кризис объясняется Плутоном в терминале IV-V домов, объединяющем их энергии. В конце концов мать умерла в июле 1912 г. Плутон весь этот период находился в конце Близнецов, формируя тау-квадрат к Солнцу и Юпитеру радикса.

На период начала написания «Смысла творчества» прогрессивная Белая Луна вошла в 1йо Водолея, где был транзитный Уран. С одной стороны, это связывает написание «Смысла творчества» с 6 февраля 1985 г. С другой, точка 0о 0′ Водолея опасна для Бердяева тем, что ее золотое сечение-2 попадает в 6йо Весов, – на его Лилит. А значит, в основе происходящих событий лежит Лилит, и этим объясняется разрыв философа с его окружением. На III уровне проявления Черной Луны положение ее на золотом сечении транзитного Урана и прогрессивной Белой Луны дает возможность увидеть и проявить зло, вычленить его из общей благой системы и отделить от нее. Положение Лилит философа интересно тем, что если она является золотым сечением-2 для 1гоо Водолея, то от нее золотое сечение-2 попадает уже в 25йо Рака. Лилит Бердяева через золотое сечение-2 объединяет мистерии 16 июля и 6 февраля. Это – тот самый Суд, который происходил в его жизни. Поэтому и Солнце смерти его жены находилось в том же положении, на Лилит, чтобы программа кометы помогла восстановить утраченную целостность их союза. Таким образом, комета Шумейкера-Леви – это удар по Черной Луне Бердяева во искупление его грехов. Она включила возмездие через Страшный суд. Лилит смерти его жены – это 6йо Скорпиона, по которому бьет комета. Он тоже связан золотыми сечениями с 1мо Водолея – через двойную инверсию. Следовательно, 6й° Скорпиона и 6й° Весов – оба принимают участие в разыгрывающейся драме этой кометы. Золотые сечения дают выход за пределы конкретной человеческой жизни; они включают события жизни человека в общий мистериальный круг истории всего человечества.

В дополнение к вышесказанному, прогрессивный Юпитер в 1912 г. проходил 5-6й° Скорпиона – градус получения кометного удара, где находилась прогрессивная Лилит брака философа. Прогрессивные Солнце и Меркурий соединились с Северным Узлом и Приапом, включив три точки большого креста в 7х градусах неподвижных знаков.

«Смысл творчества» не случайно мыслитель считал своей самой любимой книгой, несмотря на признание им ее философского несовершенства. В период ее написания (1912-1914 г.г.) на всех уровнях в его жизни проигралась мистерия Суда: конфликт в обществе; кризис в отношениях с женой; смерть матери; но главное – зарождалась религия Св. Духа, которую он выразил в идеях своей вдохновенной книги, прославляющей творчество.

Чтобы передать характер его взаимоотношений того периода с коллегами из «Пути», приведу выдержки из их писем. Например, в письмах ближайшего друга и сотрудника Бердяева С.Н. Булгакова в высказываниях о нем постоянно сквозит чувство превосходства и жалости, смешанной с сарказмом и иронией: «Я лично очень его жалею», «за него самого страшно», «он ссылается на «внутренний голос», уходит куда-то, вроде как в Мережковщину, но в действительности-то – просто раскапризничался», «он творит «Философию творчества». Я привязанность к нему отделяю от этих его занятий, которые беру не всерьез», «Пишет он свое «творчество» и на нем уперся, хотя, верится, что это больше упорство, а не подлинная его сущность», «В истории Николая Александровича сплелись в одно и случайные причины: обиды личные, моя требовательность в делах при его либеральности с глубоким иррациональным кризисом его души, потребностью бунта во имя индивидуальности, рыцарской его смелости и безудержности и рокового его дилетантизма, который решительно застилает ему глаза. Пафос его – «творчество», которого, как Вы сами знаете, у него нет в настоящем смысле, но в то же время он способен пройти тот путь до конца, как будто бы был настоящим творцом» (29: стр. 455, 472, 490, 509). В этих словах отражена типичная реакция эпохи осторожной профессиональной Девы, составляющей оппозицию эре Рыб, на «творческий дилетантизм» склонной к безумствам эры Водолея. Надо сказать, Сергей Николаевич очень беспокоился о своем друге, опасаясь за его духовное здоровье. Сам он незадолго до этого закончил писать умеренную и спокойную «Философию хозяйства», представляющую собой обустройство в том «мире необходимости», вырваться из которого так стремился Бердяев. Вполне понятно, что у них были разные взгляды на жизнь, и каждый по-своему был прав. Бердяева всегда огорчало то, что на него, где бы он ни находился, всегда рассчитывали другие в целях утверждения собственных интересов и планов; многие группы и партии хотели видеть его своим, но он всегда был вынужден разочаровывать тех, кто надеялся на него, так как он всегда был только «своим» человеком, и свое видение истины для него было важнее желания сотрудничать с кем-то.

Булгаков видел в «теперешнем его курсе» на творчество «тупик и аберрацию» (Булгакову просто не надо было ставить себя на его место, – не увидел бы тупика и аберрации, так как в этом направлении ему все равно ничего иного увидеть бы не удалось: каждому – свое), не верил в творческую силу Бердяева и считал его состояние безнадежным. Сергей Николаевич с ужасом воспринимал это «творческое» дополнение христианства Бердяевым, был уверен, что последний глубоко пожалеет о том, что ушел из «Пути» и ступил на эту пагубную стезю своей жизни. «Надеюсь на время и силу логики и правды, которые всецело не на его стороне», – писал Булгаков Эрну (29: стр. 445).

Булгаков с самого начала не хотел, чтобы Бердяев уезжал в Италию, так как в редакции скопилось много работы, а он оставался один на хозяйстве и чувствовал себя от этого «загнанной клячей», желая и Бердяева впрячь в эту телегу, переложить часть дел на него. Последний же жестоко разочаровал его, устроив себе «отдых». Сидел бы себе в Москве и решал бы общие текущие проблемы издательства. Булгаков совершенно не понимал сущности творческого вдохновения, являющегося отражением той космической ситуации, которая складывается на небе, и на которую надо было реагировать немедленно, а не откладывать это на потом, когда брать информацию будет уже неоткуда. Творчество тем и отличается от решения обыденных проблем, что человек в творчестве действует не сам, а совместно с Богом. Самостоятельно он не раскроет то, что невозможно получить логическим путем. Считывая информацию «с неба», человек входит в контакт с высшим миром. Всему свое время, и если обычные дела можно сделать в любое другое время, то дела, связанные с творческим прорывом в неведомое, поскольку они мало зависят от самого человека, следует решать в тот момент, когда складываются для этого благоприятные условия.

Сравним реакцию С. Булгакова с оценкой ситуации близкой подругой философа Е. Герцык. В письме В.Ф. Эрну о С.Н. Булгакове она пишет: «В их конфликте мне больше жалко его, чем Николая Александровича, хотя сила, как будто, на его стороне. Н.А. сейчас очень светел, вдохновен, … но именно поэтому его письмо (я знаю, как он написал Булгакову), боюсь еще больше восстановит С(ергея) Н(иколаевича). Но мне все-таки и почему-то кажется, что это обострение не к худу, а к добру, потому что не может делаться большое дело с тем накопившимся тайным раздражением к сотрудникам, какое я видела в Москве – лучше пусть оно будет высказано до конца» (33: стр. 447).

Бердяев описывал В.Ф. Эрну эту ситуацию так: «У меня происходит личный и идейный конфликт с Сергеем Николаевичем. Личный конфликт у меня происходит потому, что мне трудно вынести ту степень невнимания к моей личности, которую обнаруживает С.Н., и непризнания моей индивидуальности. С этим связан и идейный конфликт, который лучше бы назвать конфликтом разных мироощущений. Мне трудно жить и работать в той атмосфере уныния и подавленности, отрицания творчества и вдохновения, атмосфере утилитарно-деловой, которую создает вокруг себя С.Н. Ведь С.Н. морально навязывает другим, и мне свой путь, свое жизнеощущение, и относится несочувственно к чужой индивидуальности и ее судьбе… Далее всего я расхожусь с С.Н., (а может быть, и с Вами) в оценке религиозного смысла творчества… Путь творческого вдохновения, путь переживания призвания есть религиозный опыт, отличный от опыта аскетического. Жизнь должна быть принята не только как послушание, но и как творчество. За тайной искупления скрыта тайна творчества, как свободного начала твари-человека, продолжающего творение мира. Можете меня считать еретиком, но я не отступлю от своей веры… Атмосфера «Пути» для меня тяжелая, я в ней вяну, а не расцветаю… Сейчас для меня очень тяжелый и тяжкий период жизни во всех отношениях, но я чувствую скорее творческий подъем духа» (29: стр. 453). В другом письме: «Из редакционного состава «Пути» я ушел, и все, кажется, поняли, что ухожу я не из-за личных историй по поводу Гелло и т.п., не из демонстрации, а по глубоко осознанной внутренней потребности… Сохраняю дружеские отношения с его участниками. Но выход из «Пути» для меня морально неизбежен, тут я повинуюсь своему внутреннему голосу… Я не чувствую себя принадлежащим к его духовному организму и это не могло не сказаться… То, что я Вам писал и в разное время говорил о творчестве, то говорил не о «науках и искусствах», не о творчестве в «культурном» смысле, не о личностных дарах каждого из нас, а о новой религиозной эпохе, об ином чувстве жизни и оценке жизни, об ином религиозном сознании и жизненной морали. Год или два я ничем не буду заниматься, кроме этой книги, в которой надеюсь сказать то, что до сих пор мне не удавалось сказать… Я ушел внутрь себя, вглубь, и не смог бы теперь выступать в Религиозно-философском обществе, писать статьи, связанные со злобой дня, хотя бы чисто идейной, … делать внешние дела» (29: стр. 461-462). В письмах А. Белому философ пишет о том же: «За этот последний год вопрос о творчестве переживался мной как религиозная драма, и на этой почве во мне окончательно созрело новое сознание. Я верю глубоко, что наступает в мире третья религиозная эпоха, эпоха творчества, откровения человека как творца и идет на смену эпохам ветхого завета, откровения закона, и нового завета, откровения искупления. Эту весну я переживал очень трудное для себя время и вместе с тем небывалый творческий подъем духа. Внутренне неизбежен сделался для меня выход из редакционного состава «Пути». Я слишком далеко ушел от религиозного сознания, господствующего в «Пути», особенно С.Н. Булгакова», «Я совсем ушел от всякой общественности, от всяких выявлений и выступлений, от публичных споров… Верю сейчас только в путь катакомбный» (29: стр. 462, 463).

Бердяев ощущал вступление в новую религиозную эпоху. Как известно из астрологии, ингрессия из знака в знак начинает действовать уже за два градуса до начала следующего знака и ее воздействие продолжается еще на протяжении двух первых градусов следующего знака. Поэтому эра Водолея начинала ощущаться уже за 144 года до ее наступления (за 72 года прецессия Земли проходит один градус), то есть с 1859 года. Поэтому, начиная с 1859 г., по 2147 г. будет продолжаться сплавление качеств Рыб и Водолея: две эпохи взаимно проникают друг в друга. К началу писания «Смысла творчества» (начало 1912 г.) прецессия находилась в 1о16′ Рыб. Этот градус интересен тем, что инверсия золотого сечения от него попадает в 18о 46′ Рака – градус третьего гахамбара и затмения 10 июля 1972 г., в праздник Ардвисуры Анахиты. И здесь нам снова придется обратиться к вопросу о супружеской жизни мыслителя. Дело в том, что золотое сечение-2 от градуса прецессии попадает в 24о 44′ Весов, – на Солнце предполагаемого брака философа. Иными словами, Солнце брака Бердяева было заключено посредине в пропорциях золотого сечения между текущим положением прецессии Земли и радикальным Ураном философа. Через гармонию брака в нем рождалось осознание грядущей эпохи Водолея, энергии которой нес в себе его радикальный Уран в королевском творческом градусе. Поэтому следует считать, что 18 октября 1904 г. мог заключаться идеальный, с точки зрения космических ритмов, брак (абсолютно «живой», тем не менее, и может быть, даже в большей степени живой, чем все другие), несущий в себе замысел переходной эпохи и ориентирующийся не на традиции, а именно на текущее положение дел, на те трансформации, которые несет с собой новая эра. Отсюда мы приходим к выводу, что брак Бердяева создавал тот необходимый энергетический резонанс с вибрациями новой мировой эпохи, который и служил ему питательной средой, информационным источником для написания его последующих произведений. Через Солнце брака энергии его Урана и общие энергии координаты эпохального времени соединились в одну. Хочу напомнить, что в гороскопе смерти Лидии Юдифовны Селена находилась в том же 2мо Рыб. Ее посмертная светлая программа также была связана с текущим моментом переходной эпохи и запечатлела в виде идеала (и, надо полагать, оживляющего начала) мистерию их брака. Поэтому Бердяев и считал жену своей большой духовной поддержкой в жизни, и она осталась ею даже после своей смерти.

Однако не могу здесь не заметить, что можно представить дело и так, что их связь была «слишком» идеальной, – идеальной в прямом смысле этого слова. Их брак был в большей степени духовный, чем андрогинный, хотя Бердяев и стремился к андрогинности. Тем не менее, его генетическое неприятие материи (видимо, он унаследовал монашеский дух своих предков) не могло не сказаться на характере брачных отношений супругов. Вероятно, в этом отразились общие проблемные черты христианского мира, не доверяющего материи, а потому и чуждого подлинной андрогинности. С другой стороны, отношение Бердяева и его жены к плотской, материальной составляющей любви в чем-то определялось и их реакцией на падшее состояние православия в царской России, которое довело страну до безумия революции. Ведь именно по этой причине Лидия Бердяева перешла в «духовное» католичество в надежде на то, что хоть в нем все чисто и правильно. Но она не там искала. Спасение – не в духе, а в соединении духа с материей, в противном же случае такое «христианское» мировидение супругов ничем от буддизма не отличается. Сформулирую этот вопрос так: несмотря на провозглашаемую философом андрогинность, которая может быть основана только на подлинной свободе, в Бердяеве проявлялась еще свобода своевольная, от которой он стремился избавиться всю жизнь, но цели своей не успел достичь. Достижение этой цели было перенесено в грядущее, и им занялась уже комета Фрашегирда.

 

Период написания «Смысла творчества» характеризуется включением большого креста в радиксе философа – сначала посредством Селены, затем – Урана. Активизировались сразу все его кардинальные дома. Это привело к лавине обрушившихся на него событий: болезнь и смерть матери (IV дом); обострение чувства собственной индивидуальности в противовес навязыванию ему социумом общепринятых правил (I-VII дома); проблемы с женой (VII дом); и, наконец, осознание им своей миссии, своего призвания и духовного пути (Х дом). Усилению этого внутреннего напряжения способствовало включение трех точек угловых домов радикса: со времен писания «Философии свободы» Нептун по-прежнему находился в соединении с его десцендентом, совершая петлю, а линию mc-ic включили узлы в феврале-марте 1912 г. Тогда же Юпитер проходил его Селену в 13мо Стрельца и делал петлю вокруг нее до октября 1912 г. Таким образом, в феврале 1912 г. повторилась некоторым образом ситуация октября 1910 г. Обе его самые значительные книги писались при актуализации трех точек его кардинального креста. В обоих случаях только Нептун был на десценденте, а вместо Юпитера на mc и Урана на асценденте в первом случае участвовали узлы на mc-ic во втором.

Спустя год, в 1913 г., Булгаков все же немного по-иному стал оценивать происходящее с Бердяевым, полагая, что смерть матери имела для последнего просветляющее значение.

Булгаков отмечал, что Бердяев находится в периоде «своего цветения»: «Таким глубоким и самособранным я его еще не видел», «для себя он, несомненно, в росте духовном, в напряжении и страдании» (29: стр. 533), но тут же снова указывает на «неосознаваемый им «идеализм», который он принимает за реализм».

Книга «Смысл творчества» была завершена в 1914 г. и опубликована в 1916 г. Вот отзыв об этой книге Е.К. Герцык: «Сотни пламенных, парадоксальнейших страниц. Книга не написана – выкрикнута… Не размышляет, не строит умозаключений, он декретирует… Голос книги многое говорит мне о судьбе ее автора. Навязчиво встает передо мною образ: кто-то вырвавшийся из пламени, – одежды его горят, пышные волосы охвачены огнем, пламя позади, пламя настигает… Тьма, ничто, бездна, ужас тьмы – вот что для Бердяева в основе бытия, вот в чем корни и божественного миротворчества, и бездонной свободы человеческого духа. Но эта же тьма, бездна снова настигает светлый космос и человека и грозит поглотить их – отсюда необходимость творчества во что бы то ни стало, отсюда центральное место творчества в идеях Бердяева: твори, не то погибнешь… В одном письме ко мне он говорит: «Я часто думаю так: Бог всемогущ в бытии и над бытием, но Он бессилен перед «ничто», которое до бытия и вне бытия. Он мог только распяться над бездной этого «ничто» и тем внести свет в него… В этом и тайна свободы (то есть как человек может быть свободен от Бога). Отсюда и бесконечный источник для творчества. Без «ничто», без небытия творчество в истинном смысле слова было бы невозможно. Спасение же, о котором говорится в Евангелии, есть то же творчество, но ущемленное сопротивлением «ничто», втягивающим творение обратно в свою бездонную тьму» (33: стр. 165). В этих словах Герцык выявляет зерванитскую сущность мыслителя.

 

В «Смысле творчества» Бердяев очень точно выделил характер трех мировых эпох. Этот характер соответствует специфике сменяющих друг друга астрологических периодов. Возможно, философ и не считал астрологию истинной наукой, хотя на рубеже XIX-XX веков она пользовалась большой популярностью. Одно из немногих его высказываний по поводу астрологии звучит довольно одобрительно: «Астрология угадывала неразрывную связь человека с космосом и тем прорывалась к истине, скрытой от науки о человеке, не знающей неба, и от науки о небе, не знающей человека» (19: стр. 83).

Бердяев описал динамику эр Овна, Рыб и Водолея через описание их оппозиций, – Весов, Девы и Льва. История Земли действительно складывалась таким образом, что религиозно-философские концепции отражали специфику знаков, противоположных знакам текущих эпох. Ключевым словом знака Весов является слово закон; Рыб – послушание, служение, искупление; Льва – творчество, любовь. Вот что сказано об этом у Бердяева: «Мир знает лишь религиозные эпохи ветхозаветного закона и новозаветного искупления» (19: стр. 115), но «не было еще в мире религиозной эпохи творчества» (19: стр. 115). О переходе от эры Овна к эре Рыб философ высказался так: «Христос явился в мир раньше, чем до конца был исполнен закон» (19: стр. 121). А вот переход от Рыб к Водолею: «И творчество начнется раньше, чем завершится искупление» (19: стр. 121). В конце каждой эры, как уже было сказано, можно уловить ростки эры грядущей. Весь ХХ век был терминальным в плане слияния энергий Нептуна и Урана. «Мировой переход к религиозной эпохе творчества не может быть изменой закону и искуплению. В откровении творчества лишь окончательно будет осмыслено и осуществлено откровение закона и искупления, ибо Христос, Логос мира, един и вечен. В свободном творчестве человека раскрывается его свобода» (19: стр. 121-122), – в этих словах звучит мысль Бердяева о ценности всех мировых религий. Каждая последующая еще более поднимает и проясняет предыдущую, наполняя ее новым смыслом.

Религиозный опыт человечества философ характеризует так: «Святоотеческая антропология не раскрыла сколько-нибудь полно христологической истины о человеке. Религиозная антропология отцов и учителей Церкви ограничена, она не вмещает творческой тайны человеческой природы… Вся эта мировая эпоха христианства стояла под знаком осознания греха и осознания Христова искупления, как единственного пути избавления от греха… Религия искупления неотделима от аскетизма и может принять жизнь лишь как послушание последствиям греха, как несение тяготы… Искупление от греха, спасение от зла само по себе отрицательно, и конечные цели бытия лежат дальше, в положительной, творческой задаче… В Евангелии раскрывается лишь один аспект Христа, …искупающего и спасающего человеческую природу… Мы чувствуем священный авторитет умолчания Евангелия о творчестве. Если бы пути творчества были оправданы и указаны в Священном писании, то творчество было бы послушанием, т.е. не было бы творчеством… Тайна творчества… эзотерична, она не откровенна, она – сокровенна… Откровение творчества идет не сверху, а снизу, это – откровение антропологическое, не теологическое… Бог ждет от человека антропологического откровения творчества, сокрыв от человека во имя богоподобной свободы его пути творчества и оправдания творчества… Творчество не в Отце и не в Сыне, а в Духе, и потому выходит из страниц Ветхого и Нового Завета. Творчество – в духе пророческом… Закон начинает борьбу со злом и грехом, искупление завершает эту борьбу, в творчестве же свободном и дерзновенном призван человек творить мир новый и небывалый, продолжать творенье Божье. Коренной двойственности человеческой природы, ее принадлежности к двум мирам соответствует двойственность искупления и творчества» (19: стр. 98, 111, 112).

Вот эта коренная двойственность человеческой природы, обозначенная Бердяевым как двойственность искупления (знак Девы) и творчества (знак Льва) в моем представлении объединяет два конца горизонтальной оси гороскопа человека, определяющей развитие его личности. Как я уже писала, христианство – религия «двойного» открытия: вначале реализуется восточное направление (будущее, связанное со звездой Сириус), в первом приходе Христа (эра Рыб-Девы), давшем закон искупления; затем будет реализовано западное направление (прошлое, звезда Антарес), во втором приходе Спасителя (эра Водолея-Льва), когда раскроется подлинное творческое начало в человеке, и именно оно станет сакрально-религиозным. Бердяев же, по-видимому, при определении принадлежности человека к двум мирам искупление связывает с материальным миром, а творчество – с миром духовным. Эта точка зрения тоже имеет право на существование, однако она несколько неточна: земной знак Девы действительно связан с материей, а огненный знак Льва – с духом, но эта связь сугубо символическая, а не реальная. В подлинном же смысле все знаки между собой равны, и здесь следует видеть проявление двойственности в ином плане.

Бердяев пишет, что на протяжении мировой истории творчество существовало всегда, но оно было сугубо символично: «Даже в гениальном расцвете «наук и искусств» дух послушания с роковой неизбежностью заглушал дух творчества… Подобно тому, как языческие кровавые жертвоприношения лишь предваряли подлинное мировое искупление через Голгофскую жертву Христа, но и самого искупления не достигали, так и творческие усилия человека, создавшего ценности культуры, до сих пор лишь предваряли подлинную религиозную эпоху творчества, которое осуществит иное бытие… Религиозная эпоха творчества есть третье откровение… Творчество «культуры» было подменой творчества «бытия» в эпоху закона и искупления, когда творческие силы человека были еще подавлены… Через искупление возвращается человеку его творческая свобода. И должно наступить мировое время действия этой творческой свободы. Сам человек должен сотворить то, для чего он был искуплен, для чего и сотворен был» (19: стр. 115, 116, 117). Иными словами, в андрогинном акте творчества из двух исходных начал – духовного и материального – прежде всегда перевешивало второе, и эту акцентуацию внимания на втором, в свою очередь, можно объяснить исскуственным перевесом материального начала над духовным, поскольку материальное было «утяжелено» грехом. Подлинным это соединение духовного с физическим может стать лишь при условии очищения физического и восстановления его изначальной благой природы. Поэтому в мире осуществлялось лишь искусственное творчество «культуры», но не было творчества «бытия»: творчество «бытия» возможно только при очищении одной из составляющих этого процесса – материальной природы. И дело не в том, как я полагаю, что творческие силы человека в прежние эпохи были подавлены (к любви всегда стремились все), а в том, что в искаженном злом мире любая материализация сопровождается неизбежным «утяжелением». «Утяжеление» же продуктов творчества как бы выключает их из жизни, останавливая в них самую жизнь (материя «побеждает» дух). Поэтому любой творческий акт заканчивается «умиранием», а его продукты становятся безжизненными и могут использоваться лишь в качестве символов чего-то реального, что существует где-то там, за пределами оскверненного мира. Дух утрачивает свое реальное бытие и переходит в форму символов, через которые пытается «достучаться» до наших сердец.

В новую религиозную эпоху, когда завершится процесс искупления греха и освобождения от зла, царящего доныне в природе, больше не придется, по мысли Бердяева, пытаться как-то оправдывать «греховное» творчество, каким его считают ревнители Церкви, а человеку самому надо будет оправдывать себя творчеством, ибо творчество теперь будет священным. Оно будет создавать новое бытие, а не только ценности дифференцированной культуры, как было раньше. В творчестве будет продолжено Творение, в нем раскроется подобие человеческой природы Богу-Творцу. В новом, теургическом творчестве произойдет переход творческого акта к иному бытию, к созиданию Нового Неба и Новой Земли.

В «Смысле творчества» философ говорит и о свободе. Со вступлением в новую эпоху меняется и сам характер свободы. Бердяев отделяет отрицательную свободу «от» от положительной свободы «для». Свобода «от» – наследие греха, свобода «для» – спутник творчества (напомню, что в эссе «Бытие у своего порога» А. Павленко, написанном значительно позже, автор тоже выделяет две формы свободы: свободу своевольную, – аналог бердяевской свободы «от», – и свободу сущего, – аналог свободы «для»). «Свобода нового Адама, соединяющегося с Абсолютным Человеком, есть свобода творческая, свобода, продолжающая дело Божьего творения, а не бунтующая против Бога в отрицательном произволе», – пишет Бердяев. (19: стр. 153). Свобода перво-Адама, по мнению философа, еще не была дьявольской свободой, потому что еще не было и божественной свободы, открытой только в Христе. И замысел был такой, чтобы первочеловек в своем грехопадении получил вместо свободы мир необходимости, подвергся испытанию познания добра и зла (что и есть необходимость), чтобы высшая свобода была открыта через Христа. Дьявольская свобода появилась уже после явления нового Адама. Первое падение Адама не было еще решением судеб мира, ведь он не был еще приобщен к тайне Троичности и потому не знал творческой свободы. Бердяев трактует новую свободу как свободу восьмого Дня творения. Эта свобода, как пишет философ, содержит любовь, которая освобождает заколдованный необходимостью мир. У перво-Адама была бессознательная свобода, ведущая к хаосу, это была свобода падения и закрепощения в мировой необходимости как реакции на хаос. Индивидуализм – это пустая свобода. Индивидуалист, по словам Бердяева, говорит: «Хочу того, что захочу». Но истинная свобода – это свобода «чего-то», содержательная, осмысленная, имеющая цель. Освобождение индивидуальности от Бога и мира есть дьявольское порабощение, в то время как свобода человека связана со свободой мира и осуществляется вместе с освобождением его.

Поскольку Водолей – это VIII знак для Рака, вхождение мира в эру Водолея влечет за собой кризис всех родовых устоев, а возможно, и трансформацию генетического кода человечества. Уже Иисус Христос говорил о новой форме святости. Если в прежние времена (особенно в зороастризме) род считался священным, поощрялась высокая рождаемость, а человек бездетный считался не только неполноценным, но даже греховным, и обесценивались все остальные его заслуги, то теперь исключительную ценность обретает духовное родство и девственность ради Царствия Небесного. «Матерь Моя и братья мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его» (Евангелие от Луки). Так говорил Христос, будучи Сыном своего Отца. Такими будем и все мы – родными по духу. У Бердяева об этом сказано следующим образом: «Религиозное самосознание личности есть кризис родовой стихии, начало выхода из рода. Мы живем в эпоху мирового потрясения родового пола» (19: стр. 196). Человек рвется «к свободе из родовой стихии, к новому полу». «Гениальность несовместима с буржуазно-устроенной половой жизнью, и нередко в жизни гения встречаются аномалии пола… Глубокие потрясения пола упреждают наступление новой мировой эпохи. Новый человек есть человек преображенного пола, восстанавливающий в себе андрогинический образ и подобие Божье, искаженное распадом на мужское и женское в человеческом роде. Тайна о человеке связана с тайной об андрогине… Новый, вечный пол не раскрывается нам еще в том аспекте абсолютного человека, … в аспекте голгофской жертвы. Положительное раскрытие нового пола возможно лишь в явлении Абсолютного Человека в творческой силе и славе, и оно уготовляется раскрывающейся в самом человеке, в каждом из нас новой жизни пола, т.е. полом творческим… Творческой мировой эпохе присущ будет… культ андрогина, девы-юноши, Человека – образа и подобия Божьего. В нем раскроется тайна о человеке. И путь к этому соединяющему откровению лежит через любовь… Весь мировой кризис заостряется в роковой гибели материнства, а тем самым и материи, – пишет мыслитель. – Ветхо-родовое богословие и ветхо-родовая наука и не могут знать любви. В любви есть что-то аристократическое и творческое, глубоко индивидуальное, внеродовое, неканоническое, ненормативное… Любовь – вне человеческого рода» (19: стр. 198, 199, 200-202). Все, казалось бы, правильно, но мне в данном случае представляется, что понятие андрогина Бердяев приближал и даже ассоциировал с понятием духа, и в этом, на мой взгляд, была его коренная ошибка.

Родовая любовь – символ рождения и смерти (напомню, что IV дом в гороскопе называется также «могила»). Она утверждает множественность и дробность мира, в то время как любовь личности воскрешает и просветляет мир, формирует новую реальность. «В творческом акте любви раскрывается творческая тайна лица любимого, – пишет философ. – Любящий прозревает любимого через оболочку природного мира, через кору, лежащую на всяком лице… Только любящий подлинно воспринимает личность, разгадывает ее гениальность. Все мы, не любящие, знаем лишь поверхность лица, не знаем его последней тайны… Через половую любовь осуществляется полнота человека в каждой половине. Соединение полов – четырехчленно, а не двучленно, оно всегда есть cложное соединение мужского начала одного с женским началом другого и женского начала этого с мужским началом того. Таинственная жизнь андрогина осуществляется не в одном двуполом существе, а в четырехчленном соединении двух существ. Для многих путь к единому андрогиническому образу осуществляется через множественность соединений» (19: стр. 208, 211).

Говоря о семье, Бердяев утверждает: «Семья родилась из необходимости, а не из свободы. Религиозно семья вся в Ветхом Завете, в законе, изобличающем грех. Семья есть послушание последствиям греха, приспособление к родовой необходимости… Всякое восхождение в поле, всякий взлет к более высоким формам общения мужчины и женщины преодолевает семью, делает ее ненужной. Семья прежде всего есть буржуазность «мира сего», в ней глубины пола остаются неосознанными… Новый Завет по глубокой мистической своей сущности отрицает семью, так как отрицает сексуальный акт как падение и грех пола, отрицает род, отрицает «мир сей» и всякое буржуазное его устроение» (19: cтр. 203, 204).

В словах философа, опирающихся на многочисленные высказывания из Евангелий, есть много справедливого и безусловно верного. Но не стоит также забывать и о некоторой двусмысленности, с которой мы сталкиваемся при исследовании Евангелий. С одной стороны, Христос призывает нас к отказу от родовых привязанностей ради безусловного принятия нами своего родства духовного: истинным и наиболее близким нашим Отцом является все же Господь Бог. С другой стороны, мы находим, что не все здесь так однозначно, ведь в природе Христа божественное начало соединилось с человеческим, а не упразднило его. Сам род Иисуса был освещен благородством небесного зачатия. Мать Христа Мария олицетворяла собой благую и безгрешную материально-родовую природу, с которой соединился чистый Святой Дух. Андрогинность – в соединении духовного с материальным, а не в подавлении духовным материального и выключении последнего из жизни. И не случайно Евангелие от Матфея начинается с перечисления всех поколений рода Авраама вплоть до Иосифа – мужа Марии, ставшей матерью Божьей. Человеческий род осуществлял определенную миссию, подготовившую рождение Сына Божьего в материальном мире. Это – род, который воспринял в себя (пусть и символически) семя Духа Святого, и с этого благословенного момента стал андрогинным (природное в нем соединилось с духовным). Евангелист Матфей символизирует знак Водолея, трансформирующий родовой принцип Рака. Живая вода Водолея отделяется от мертвой, добро отделяется от зла, родовая природа очищается от греха, и Человек обретает воскресение, становясь подобным Ангелу. Ангельская природа человека есть объединение благой физической его природы с природой духа (нелишне напомнить, что из всех знаков фиксированного креста именно Водолей представляет человека, в то время как остальные – лишь благих животных, и именно Водолеем управляют бесполые, андрогинные планеты: на бытовом уровне – Уран, на эзотерическом – Меркурий). Это снова обращает нас к мысли, что человек – не дух, а именно душа, и в нем соединяются две реальности – мир физический, родовой, с его генетическим паспортом, и мир духовный, дающий вечную жизнь. Поэтому родство земное не следует полностью игнорировать, в нем – наш генетический код, особым образом связанный с нашей андрогинной природой.

Символично и то, что до рождения Иисуса Матфей насчитал ровно 42 поколения. Христос, стало быть, был 43м, а его новое рождение-воскресение – 44м, просветленным победой над смертью. 44 – это число Стража Прошлого Шатаваэша, раскрывающего нам память о нашей андрогинной целостности. Христос воссоздал в нашем генетическом коде это число и тем самым вернул нас к тем истокам, когда мы не были разделены на мужчин и женщин и когда в нашем генетическом аппарате не было 45-46й половых хромосом. С этой точки зрения совершенно смехотворными выглядят претензии так называемой династии Меровингов, упомянутой у Ю. Каныгина (59) как масонско-левоарийское крыло вершителей мировых судеб, на несение ими миссии «святой крови» в качестве прямых потомков Христа. Все дело в том, что если у Будды и могли быть дети, а у Зороастра они даже обязаны были быть, то у Христа как бессмертно-андрогинного существа детей просто быть не должно было, иначе мистерия его жизни превратилась бы в элементарный материалистический фарс. Вот последнее как раз в полной мере характерно для провосточных учений, для которых нет большой разницы между различными Учителями и Спасителями человечества и для которых просто не существует такого понятия, как Сын Божий. Бессмертие же Христа исключает не только смерть, но и, как следствие этого, новые рождения. Жизнь Христа была всецело символической, и за точным соблюдением всех узловых моментов его судьбы строго следили соответствующие провиденциальные силы. Да и сам он ни в коем случае не допустил бы нарушения мистериальных принципов своей судьбы. Говоря современным языком, «он – не пацан», которого можно надурить и обвести вокруг пальца, как, к примеру, какого-нибудь Бориса Бейкера, невинной слабостью которого умело воспользовалась современная секс-шарлатанка. Христос довел условное число рода Авраама до 44х и вышел в андрогинное состояние, символизируя этим вхождение человеческого рода в иное, просветленное состояние, – состояние жизни после победы над смертью.

В «Евангелии от Луки» Христос сказал: «Чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть они не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения». Не женятся и не выходят замуж, – потому что суть андрогины, содержащие в себе единство мужской и женской природ. Монахи, дававшие обет безбрачия, отказывались не от соединения с противоположным полом (хотя, возможно, многие из них считали именно так и отрицали природу, противоположную себе), а просто раскрывали андрогинное начало в самих себе, становясь, пускай только символически, андрогинами. Их жизнь становилась символичной.

В том же Евангелии есть еще одно высказывание Христа: «Думаете ли вы, что я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех; Отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей». Это – реальность эпохи Визаришн, когда будет происходить очищение человеческого рода, а вместе с ним, – и всего материального мира. Что касается Бердяева, то разрушительный 23й° Овна, в котором находится точка его радикального ic, говорит о предельной концентрации внимания философа на теме рода, который он рассматривает как экзистенциальное проявление разрушения, «вырождения» старого, отживающего мира, с его ветхозаветными законами патриархального бытия. По оппозиции к его надиру философу открывается точка цели его жизни, – mc, расположенная как раз в 23м° Весов, – градусе пятого зороастрийского гахамбара, символизирующего творческую чакру вишудху. Для того чтобы ее открыть и реализовать основную цель своего земного воплощения, мыслителю необходимо было опираться на свой род, а не открещиваться от него. Своей высокой цели он может достичь лишь при условии полного принятия своих корней, которые питают его энергией рода, тем самым помогая ему идти к своей цели и открывать реальность пятого Дня Творения другим. Без этих корней его цель как творческое раскрытие андрогинного миробытия неосуществима. В самом гороскопе мыслителя зашифровано единство двух андрогинных чакр – лунной свадхистаны (ic) и юпитерианской вишудхи (mc). Опираясь на свадхистану, ему надо было идти в направлении вишудхи. Он же несколько поторопился, устремившись ко второй, пренебрегая при этом помощью первой. Пока мы пребываем на земле, первые три чакры у нас всегда должны быть включены: мы ведь еще не стали дематериализованными душами.

Наиболее близким к истине сближения духовного с физическим было содержание философских работ Бердяева, в то время как в его философской автобиографии, а особенно в его реальной жизни, красной нитью проходит момент неприятия рода, – вначале просто как его собственной аристократической династии, не оправдавшей в чем-то тех высоких надежд, которые возложил на нее сам Творец, а затем и самого принципа рода как отживающего фактора, теряющего свою значимость в мире бессмертного бытия. Налицо момент внутренней борьбы мыслителя с тем началом, которое олицетворяет в его глазах предельную концентрацию зла в «мире сем». Отдавая себе отчет в том, что дело не в роде и не в самой материи, а в том зле, которым пронизан весь наш материальный мир, философ отделяет это зло от самого мира, отождествляя последний с благим принципом формы. Но на подсознательном уровне его мировосприятия зло остается неотделимым от земного мира, и он в своей жизни стремится все время максимально отдалиться от последнего, хотя в своих философских трудах утверждает обратное. Мыслитель часто повторял, что он недостоин высоты своей мысли, своей жизненной цели. Ему очень трудно порой давалось воплощение своих идей в практику своей жизни.

Двойственность освещения темы рода, которую мы находим в Евангелиях, была сущностью такого же двойственного отношения к роду самого Бердяева. Позиция мыслителя настолько близка к Евангелиям, что здесь даже напрашивается аналогия с известным высказыванием Ф.М. Достоевского о том, что если окажется, что истина вне Христа, то он предпочтет быть не с истиной, а с Христом. Но в этом случае мы находим уже коренное отличие между позициями Христа и Бердяева. Христос говорил преимущественно о духе, призывал к жизни в духе, но своей собственной жизнью воплощал принцип души, – идею андрогинности. Бердяев же большей частью жил духом, комфортно себя чувствовал в мире идей, а говорил об андрогинности. Иными словами, Христос есть живое воплощение идеи души (собственно, потому он и бессмертен), философ же, как любой несовершенный человек, которому недоступно еще реальное бессмертие, был поражен коренной болезнью современного человечества, – болезнью половой полярности. Христос носил гармонию в самом себе; Бердяев же был дисгармоничен, хотя и смог открыть путь к гармонии. Точнее будет сказать, что этот путь он только приоткрыл, указал нам верные пути к гармонической жизни, а вот движение по этим путям предстоит совершать нам самим.

Как я полагаю, ситуация с Бердяевым объясняется очень просто. Гороскоп мыслителя представляет собой принцип переведения дисгармонии в гармонию, или, говоря языком современной холодинамической парадигмы, принцип переведения «незрелого холодайна» в «зрелый холодайн», который реализуется через «поле любви и принятия». Мистерия жизни Бердяева – это мистерия борьбы со злом, что предполагает исходную дисгармонию в структуре его личности. Опираясь на свои духовные силы, он шел к своей цели – соединению с женским началом, – не вполне еще понимая, что здесь нужно опираться уже не только на дух. Выше я писала о том, что самой благоприятной планетой в его гороскопе была планета красоты и любви Венера, но по своему афетическому статусу она была довольно слабой и потому не давала ему достаточно сил для противостояния злу. Внутренней гармонии ему было недостаточно, и он с головой устремлялся в пучину уранической борьбы, отстаивая свою внутреннюю свободу и независимость. Уран – андрогинная планета, но проявляется она более чем дисгармонично, особенно в статусе самой злой планеты гороскопа. Венера же является дочерью Урана, вступающей в свою силу лишь по прошествии всех назревших революций и после потрясения всех устаревших устоев, возмущающих ее молниеподобного отца.

Возвращаясь к теме рода, следует вспомнить, что именно с точки зодиакального надира (0° Рака) начинается вторая эпоха Гумизишн. Поэтому род оказался наиболее уязвим для вторжения сил зла. Борьба со злом предполагает очищение рода. Род должен пройти через катарсис, и разрушительный градус точки надира философа символизирует предельное страдание «кающегося дворянства» в процессе переживания им своего родового чувства вины. Что с ним было дальше, – мы знаем. Родовая аристократия пала, и Россия вошла в апокалиптические времена, ставшие генеральной репетицией подлинного Страшного Суда. Для философа Бердяева этот Страшный Суд был мистерией всей его жизни.

В наше непростое время сама экологическая обстановка, являющаяся следствием ядерных и различного рода химических испытаний, создает все условия для увеличения количества мутаций в геноме. В связи с этим из школьных учебников вспоминаются пресловутые законы Ч. Дарвина о закреплении благоприобретенных генетических форм в потомстве видов. Мутации вредны только в условиях стабильности внешней среды. В точках бифуркации, в условиях выбора появляются новые требования выживаемости вида, и некоторые мутации оказываются полезными. Никто не знает, что ожидает генетический код человечества в дальнейшем и как в связи с этим будет меняться наше восприятие мира и наше сознание. Эра Водолея готовит нам большие сюрпризы.

В наступающую эпоху будут меньшую роль играть родственные связи, чем в предыдущие, зато в высшей степени проявится настоящая, одухотворенная любовь, раскрывающая андрогинную сущность человека. Браки будут действительно заключаться «на небесах», то есть не будет случайного соединения духовно чуждых друг другу людей, что часто раньше происходило по воле родителей, в целях укрепления рода. Именно такая форма брака продемонстрирована в символике 15го аркана Таро «Дьявол»: насильственное соединение Дьяволом мужчины и женщины, их порабощение и лишение свободной воли и свободного выбора. Теперь же активизируется дух и «трещит по швам» материя в преддверии апокалиптических преобразований. Ее основная задача – устоять и остаться самой собой после того, как она пройдет через горнило огненного очищения духом, выжигающим из ее благой природы все мировое зло.

Назад

Вперед