Как человеку, посвятившему целую книгу падению кометы Шумейкера-Леви № 9 на Юпитер в ночь с 16 на 17 июля 1994 г., мне тяжело обойти вниманием того или иного персонажа, рожденного в один из этих добрых дней, – 16 или 17 июля. Сегодня мой рассказ – об известном с 1994 г. на весь мир исполнителе ирландских танцев Майкле Флэтли, чей день рождения – 16 июля 1958 г.
Правду сказать, о Майкле Флэтли я написала бы в любом случае, когда бы он ни родился, – настолько уникален и интересен этот человек. Его таланты поражают своей разносторонностью, наводящей на мысли о гениальности: он успешен в качестве танцора, боксера, флейтиста, режиссера, шахматиста, дизайнера одежды для своих шоу, и – уверена – это далеко не полный перечень всех его способностей. Сам Майкл Флэтли представляет собой нечто большее, чем простая сумма всех его талантов. Это – личность, соединяющая в себе многие сферы деятельности и выводящая их на совершенно новый качественный уровень.
Для моей «кометной» темы наиболее интересно то, что мистер Флэтли практически совершил революцию в ирландских танцах, выйдя за рамки привычных танцевальных схем и внеся в них солнечную радость бытия и богатство истинной жизни, которых они долгое время были лишены. В то же время, наиболее важной миссией Флэтли я считаю не столько блестящее исполнение ирландских танцев, сколько внесение своего вклада в возрождение самосознания родного ирландского народа и его культуры, многократное повышение интереса и симпатии к его стране повсюду в мире. Поэтому я полагаю, что гороскоп Майкла Флэтли следует составлять в системе духовных домов Джамаспа (или, по-западному, Брахмагупты).
Гороскоп системы Джамаспа считается на сегодня самым древним. Как пишет П.П. Глоба в книге «Основы ректификации гороскопа», данная система домов сначала была описана в книге «Суд Джамаспа», чье авторство принадлежит ученику Заратуштры Джамаспе. А в VII ст. ее воспроизвел индийский астролог Брахмагупта, не претендуя на авторство. Тем не менее, не сославшись на первоисточник, он дал повод остальным, ни о чем не подозревавшим астрологам называть эту систему домов его именем.
С гороскопом Джамаспа, по словам Глобы, связан социальный принцип расширения границ. И если представители других систем домов либо жестко связаны допустимыми нормами и правилами, либо их просто не признают, то представители гороскопа Джамаспа сами создают свои правила, свои собственные границы, в крайнем случае – изменяют уже существующие, создавая новые социальные реалии. Они перестраивают общество, в котором живут, силой собственного пассионарного потенциала. Такими людьми движет определенная идея, часто ими самими не осознаваемая, и – вольно или невольно – они всегда выполняют социально значимую миссию, своеобразную космическую программу. Будь то кастовая, классовая, профессиональная или национальная тема, – в любом случае они реализуют некую назревшую общественную потребность, совершая и осуществляя то, чего давно все ожидают.
В жизни джамасповца проигрывается мистерия борьбы светлых и темных сил, и от его решения многое зависит в окружающем мире. Даже в детстве такой человек отличается от сверстников своим нестандартным поведением и необычными интересами, более свойственными взрослым. Ему запоминаются многие события из собственного детства, имеющие символическое значение для его дальнейшей жизни. Он сталкивается с массой знаков и знамений, многие из которых ему удается истолковать только в зрелом возрасте, когда они оборачиваются судьбоносными событиями не только для самого человека, но и для огромного числа людей, которых он каким-либо образом представляет.
Приведу одно из ярких детских впечатлений, оставшихся в памяти Майкла Флэтли, которое он детально описал в своей автобиографической книге «Lord of the Dance. My story». В каком-то смысле, этот давний эпизод имел решающее значение для его дальнейшей жизни. Впоследствии именно так, как здесь описано, Майкл решал свои задачи, продвигаясь к поставленной цели.
«Я люблю флейту, – начинает он, – потому что это единственный инструмент в мире, в котором ощущается твое дыхание. Когда я играю, я чувствую свое дыхание пальцами, как будто это говорит моя душа. Сегодня большинство людей знают меня, как танцора и хореографа, звезду и создателя всемирно известных Riverdance и Lord Of The Dance. Немногие помнят, что я также и музыкант, победитель двух общеирландских конкурсов флейтистов, автор двух альбомов, включающих в себя и некоторые мои собственные мелодии. Тем не менее, на моем пути становления как профессионального флейтиста было немало камней. История начинается, как и много других хороших вещей в моей жизни, с моего отца».
Далее Флэтли рассказывает об отце, который всегда любил слушать ирландскую музыку. В 1947 г., еще до рождения Майкла, их семья была вынуждена эмигрировать из Ирландии в США в поисках лучшей жизни, но жизнь на чужбине тяготила Флэтли-старшего. У него было много старых пластинок с записями флейтистов и скрипачей, и он постоянно насвистывал ирландские мелодии. Мальчику казалось, что отец знает их все. Слушая музыку своей далекой родины, Майкл очень полюбил ее. «Именно флейта пробуждала мою фантазию, – пишет он. – Я влюбился в ее звук. Возможно также, что я хотел заставить отца гордиться мной. Я знал, насколько он любит музыку, а он знал, с каким энтузиазмом я мечтал научиться играть. Но у нас не было денег, чтобы купить инструмент. Однако у моего отца была старая деревянная флейта – именно такая, какая бывала обычно у каждого в деревне, где каждый был слишком беден, чтобы купить настоящий инструмент. Иметь деревянную флейту для игры!! Это было абсолютно ВСЕ для меня! И я даже не смогу объяснить, насколько счастливым сделал меня тогда подарок отца. Мой отец не видел разницы между той деревянной флейтой и теми сверкающими серебряными, которые использовались при записях альбомов – да и я тоже… Но вот что он знал действительно, так это то, что единственный путь научиться играть по-настоящему – это уметь читать музыку».
Восьмилетний мальчик задался целью научиться играть на флейте. Но его семья, как семьи многих эмигрантов-ирландцев, была бедна, поэтому отец был вынужден работать даже в выходные, а вместе с ним – и маленький Майкл. Эта привычка к упорному труду очень пригодилась Флэтли в последующей жизни. Но в тот момент он просто хотел собрать побольше денег, чтобы нанять учителя игры на флейте. Ведь у него никак не получалось научиться самому: он дул часами в инструмент, но извлечь мелодичные звуки ему не удавалось. Это расстраивало его маму, которая прерывала его музицирование словами: «Микки, ты перестанешь выдувать свои мозги через эту флейту?»
Накопив работой в местном хоре, как мальчику казалось, целое состояние, – девять долларов, – он отправился в музыкальный магазин, где можно было нанять учителя музыки. Магазин находился далеко от дома. Он шел довольно долго и очень устал, было ужасно жарко и хотелось пить. Майкла преследовало ощущение, что он вот-вот потеряет сознание, и все же, превозмогая усталость и жажду, он добрался до магазина, где увидел огромную очередь. Делать нечего, мальчик стал терпеливо ждать. Когда его черед пришел, он какое-то время от смущения не мог проронить ни слова, чем очень рассердил крупную даму за прилавком, которая весьма строго с ним разговаривала, а вся очередь смотрела на него с недоумением. Дама пыталась ему внушить, что для начала надо брать уроки фортепиано, чтобы научиться понимать ноты, но от фортепиано Майкл отказался: «У нас в доме его даже негде поставить». Вся очередь начала смеяться, чем еще больше смутила бедного «shy»-мальчика. Когда тетя спросила, кто будет платить за обучение, Майкл ответил: «Я!» Это вызвало бурный хохот во всем магазине. Тем не менее, Майкл заставил себя спросить, сколько это будет стоить, на что дама ответила: «О, сынок! Восемь долларов за час и пять долларов за полчаса!» У ребенка буквально остановилось дыхание: этого он никак не ожидал. «У тебя даже есть флейта? Решайся скорее, за тобой люди!», – веселилась тетя. Мальчик достал свою старую деревянную флейту, подаренную отцом, и показал ей, после чего хохот в магазине стал еще оглушительнее. «Это не флейта, – сказала дама, показывая на стеклянную витрину, – вот флейты!» А там стояли такие флейты, о которых Майкл не мог и мечтать.
«Я почти плачу, вспоминая это, – пишет Флэтли. – Я был таким маленьким. Я думал, что это будет лучшим днем в моей жизни, а он обернулся худшим ночным кошмаром. Я почувствовал, что краснею. Мне стало жарко. Она смотрела на меня, и это была самая долгая минута в моей жизни! И потом она сказала: «Следующий, пожалуйста!» Я не мог быстро выбраться обратно. Мне пришлось бежать всю дорогу, мне было жарко, мучила жажда, перехватывало дыхание, как никогда. Ворвавшись в двери, я увидел отца, сидящего на скамье. «Мик, куда тебя носило? Почему бы тебе не сыграть для меня? Я только что пришел с работы, давай же, сделай папочку счастливым, сыграй мне на своей флейте!» Я только посмотрел на него и стремглав бросился вверх по лестнице. Я услышал, как он говорил: «Что это с Майком?»
Забросив флейту под кровать, ребенок твердо решил не играть на ней никогда. И если кто-то спрашивал, почему он не играет, Майкл отвечал, что музыка флейты глупая и он не хочет на ней играть, – в общем, «лиса и виноград». Но когда полгода спустя отец поставил пластинку ирландских мелодий, у мальчика вдруг отчаянно защемило сердце, и он не смог больше сдерживать своих желаний. Сказав себе: «Я могу!», он достал инструмент из-под кровати и начал играть. Через несколько дней он уже научился схватывать мелодию на слух. «Я и по сей день не знаю нот, – пишет Флэтли. – Но я чертовски хорошо играю на флейте! Когда я выиграл Общеирландский конкурс флейтистов в 1975 году, в возрасте 17 лет, у меня была серебряная флейта. Победа была сладостной, но чего-то не хватало! На следующий год я использовал старую деревянную флейту, подобную той, на которой впервые учился играть. И это принесло мне вторую победу в Общеирландском конкурсе». Вот как бывает.
Добиваться своей цели, преодолевая все преграды, Флэтли приучился с самого детства. Его главным девизом стало: «Нет ничего невозможного». Когда Майкла в 11 лет впервые отдали в школу ирландских танцев, учитель предупредил его, что в 11-летнем возрасте учиться этому искусству слишком поздно. В Европе и сейчас в школы ирландских танцев берут лиц не старше 15 лет, за исключением постсоветских стран, – вероятно, потому, что люди здесь прошли такую суровую жизненную школу, что после этого для них, как и для Майкла Флэтли, нет ничего невозможного. Могу заметить, что ученики наших школ ирландских танцев, с какого бы возраста они ни начинали, на международных чемпионатах соревнуются с европейцами на равных и даже выигрывают.
Как было чуть выше сказано, для человека с гороскопом Джамаспа важна определенная социальная орбита, поскольку он выражает интересы конкретной – более или менее многочисленной – группы людей. В случае Флэтли я могу выделить, в первую очередь, национально-этническую направленность. Для своего народа он стал символом освобождения и возрождения, символом восстановления мира и гармонии в душе многострадальной ирландской нации. Я поясню.
Во-первых, именно Майкл Флэтли показал всему миру красоту и совершенство ирландских танцев, с его легкой руки (или ноги) они пошли «в народ» и стали ультрамодными. С него по миру покатились крупномасштабные ирландские шоу, вызывающие немыслимый интерес у зрительской аудитории всех возрастов и социальных положений. Миллионными тиражами стали выходить записи этих концертов на DVD, а прежде незаметные и мало кого интересовавшие преподаватели ирландских танцев становились респектабельными людьми с богатой клиентурой. Майкл рассказывал, как получил письмо от одного преподавателя из Ванкувера с благодарностью за то, что Флэтли сделал его богачом с новым «Мерседесом», тогда как год назад он был практически нищим. Гостевая книга Майкла Флэтли и появившийся он-лайновый форум в интернете, как заметил один обозреватель, теперь способны конкурировать с Библией по размеру и религиозному рвению неофитов в танцевальной сфере.
Сам того, быть может, не планируя, Флэтли поднял ирландский танец на неведомую до того высоту и вывел его на большую общемировую сцену. А интерес к народному танцу неизменно влечет за собой интерес к культуре и традициям соответствующего народа, к его историческому прошлому и сегодняшнему дню. В результате всех этих бурных перипетий ирландская нация стала, быть может, немного более узнаваемой и любимой в мире, чем раньше, – что немаловажно для народа, в течение долгого времени никем не принимаемого всерьез, не имевшего даже собственного государства, несмотря на вечную борьбу за независимость.
Во-вторых, Флэтли совершил революцию в самом ирландском танцевальном стиле, а вместе с тем, по-видимому, и в сознании народа, который он представляет, – возможно, правда, не столько сам совершил, сколько зафиксировал рожденную на его глазах новую духовную реальность. Раньше существовало строгое правило, что в ирландских танцах участвуют только ноги, которые, к тому же, лишь в случае крайней необходимости сгибаются в коленях. Все остальное – голова, шея, корпус и руки – остается неподвижным. При этом выражение лица должно быть самым невозмутимым, а руки вытянуты по швам и красиво сжаты в кулаки, не отрываясь от бедер ни при каких обстоятельствах.
Это – ирландский танец. Но это мало похоже на танец, в своем естественном, первозданном виде. Ведь что такое танец? В астрологии танцевальному, как и другим видам искусства, соответствует знак Льва и пятый дом гороскопа. Танец наполнен языческой энергией радости, веселья, счастья, свободы, любви, сексуальности и многого еще чего хорошего. Он есть бурное фонтанирование жизненных сил человека, который ощущает себя здоровым и счастливым и готов делиться радостью со всем окружающим миром. Танцевальная энергия есть энергия творческого горения и переизбытка солнечных сил. Она не направлена на прагматическое осуществление какого-либо полезного в народном хозяйстве дела, – она самодостаточна. В танце человек изливает свои чувства и эмоции, которые проявляются открыто и непосредственно, в соответствии с естественными законами гармонии и красоты.
Но в традиционном ирландском танце наблюдается другое. Он отражает не столько изначальный вариант свободного людского творчества, с его щедрым фестивалем витальных сил, сколько некий мрачный этап исторического становления этноса, наложивший неизгладимый отпечаток на его сознание и менталитет. Если в танце обездвижено практически две трети человеческого тела, – а в координатах астрологии в ирландском танце участвуют лишь четыре последних (трансформационных!) знака, – от Стрельца до Рыб, – то это явный признак наличия большой проблемы у народа, который его создал. Добавить сюда сжатые в кулаки руки (пусть и деликатно, но выразительно), суровый взгляд, – и ясно: у народа есть враги. В ирландском танце, как ни в одном другом (из мне известных), зафиксирована человеческая боль, имевшая своим истоком обстоятельства, хорошо известные в узких кругах знатоков ирландской истории. В ирландский танец словно запечатано какое-то заклятие, невесть когда наложенное на нацию, хотя рано или поздно все заклятия снимаются.
На сегодняшний день не существует абсолютно точных и аргументированных данных, объясняющих причину, в частности, столь твердо фиксированного положения рук в ирландском танце. На этот счет сам Флэтли высказывает две версии. Первая объясняет его предписанием ирландской католической церкви, запретившей танцорам размахивать руками, ибо эта «вольность рук» воспринималась церковью, как проявление излишней сексуальности. Другая повествует о неком эпизоде истории, когда во время Британского вторжения в Ирландию солдаты, – сами либо по принуждению, – танцевали со связанными руками.
Обе эти версии мне лично представляются красноречивыми, но малоисчерпывающими. Возможно, ключевую роль здесь, все-таки, сыграла непростая история ирландского народа, постоянно вынужденного сражаться за свободу. В любом случае, традиционная ирландская «негнущаяся-несдающаяся» стойка в танце воплощает в себе явные признаки несвободы, частично компенсированной традиционной ирландской гордостью и упорством в отстаивании своих интересов. В связи с этим мне вспоминается увиденный когда-то в детстве индийский фильм «Месть и закон», в конце которого положительный герой, по вине злодея много лет назад лишенный рук, встречается один на один со своим обидчиком. «И как ты собираешься меня победить? – иронизирует злодей. – У тебя же нет рук!» «Чтобы задавить ползущую гадину, руки не нужны. Достаточно ног!» – гордо ответствует герой. И побеждает злодея в истинно ирландском стиле, методом многократных прыжков с вытянутыми прямыми ногами, направленными в самые уязвимые места противника. Уж у него было время отлично подготовиться к этой встрече и натренировать свои ноги до «ирландского» блеска.
Может, и не к месту это воспоминание… Но аналогия, по-моему, вполне уместная. Неким парадоксальным образом почти полностью лишенная свободы движений нация, у которой, образно говоря, свободными оставались только ноги, все же сумела победить сильнейшего противника одними ногами, но что это за ноги! Кто имел возможность созерцать выступления ирландских танцоров, тот меня поймет. Что у закрепощенной нации еще оставалось, – а именно ноги, – тем она и победила, а большего «ползущая гадина» и не заслуживала. Внешняя скованность и закрепощенность ирландского танцевального стиля напоминает сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться и перевернуть весь окружающий мир. И рано или поздно этот переворот должен был случиться.
После Майкла Флэтли ирландский танец уже не будет прежним. Его традиционная форма, конечно, не исчезнет совсем, но отдаст свое первенство подлинно живому ирландскому танцу, – каким он был, наверное, в глубокой древности. Судя по всему, тот изначальный вариант родного танца прекрасно чувствует сам Флэтли и помнит его какой-то трансцендентной памятью, на уровне так называемого коллективного бессознательного. А классическую «неулыбчивую» и «негнущуюся» форму танца он считает анахронизмом, пережитком прошлого.
Для подобного переворота в танцевальном каноне Майкл Флэтли имел все основания. По его утверждению, при посещениях Ирландии он ни разу не заметил там сохранения таких традиций, которые бы подтверждали привычно строгий стиль ирландского танца. «Ирландцы – страстные люди, – сказал он, – они полны огня, драйва, решительности, любви и чувства юмора. Ну как они могут хотеть танцевать с руками по швам?! Это бессмыслица для меня. Я уверен, любой пурист пристрелил бы меня за эти слова, но это истинная правда!» В другом интервью он заметил: «Столько ирландцев являются радостными и страстными людьми, что я не представляю, чтобы они танцевали с опущенными руками и «никакими» лицами... я не понимаю этого. Моя мечта – всегда танцевать так, как чувствует мое сердце. Когда меня захватывает страсть, я не могу танцевать иначе».
По-видимому, Флэтли входит в резонанс с первозданными ритмами народного танца и с радостью воссоздает их в своих проектах. Глубокое чувство первоистоков и корней – типично для знака Рака, под которым родился Флэтли. Причем в соединении с Солнцем в его гороскопе находится Луна, – в своей собственной обители. Нигде она не может быть точнее, глубже, органичней и проникновеннее, чем в знаке Рака. Соединение Солнца и Луны формирует интегральное единство духа и души, а в астрологическом контексте – отца и матери. Все эмоции и переживания человека воплощаются в его творчестве, и особенно ярко это проявляется в семейно-родовой и этно-национальной сфере, поскольку Рак – знак матери, семьи, родной земли и нации.
Для Флэтли огромное значение имеет семья, – как его родителей, так и его собственная «ячейка общества». Все родственники артиста – отец, мать, брат и сестры – очень гордятся его выдающимися, прямо скажем, достижениями. «Для меня семья означает все, – сказал Флэтли в интервью журналу «V.I.P.», – я считаю, что без поддержки родных я не добился бы того, к чему пришел. И когда они гордятся моим сценическим успехом, я чувствую себя самым счастливым человеком на свете». Значительную часть своего вдохновения он черпает именно от родителей. И создаваемые им шоу, по его словам, – это возможность их поблагодарить: «Мои родители приехали в Америку без денег, но они никогда не брали ни цента в качестве подачек. Они работали каждый день, каждое Рождество, они предоставили мне хороший старт в этой жизни, поэтому я в неоплачиваемом долгу перед ними. Когда мои друзья играли на улице в бейсбол, мой отец сказал: «Давай, Мик, пошли работать». В те времена было очень тяжко, но вскоре мы построили очень хороший дом, и у нас появилось множество возможностей именно благодаря самоотверженному труду моих родителей… Самая волнующая вещь для меня – увидеть лица моих родителей в конце шоу в Будапеште».
Исходя из этого и многого другого, при ректификации гороскопа Майкла Флэтли я поставила его Солнце с Луной в десятый дом, дом наивысших достижений в профессиональной и духовной сфере. Главной целью жизни Флэтли стала постановка национальных танцев перед многомиллионной армией зрителей по всему миру, а главной идеей – национальная. Наиболее полно она была раскрыта в его последнем на сегодня шоу «Celtic Tiger» («Кельтский тигр»), представляющем собой танцевальную интерпретацию истории родной ему Ирландии. «Я очень много прочитал об ирландский истории, особенно о Великом Голоде и массовом переселении народа из Ирландии в Великобританию, США и Австралию, – сказал в одном интервью Майкл. – Когда ирландцы впервые попали в Америку, с ними обращались, словно с рабами. Им даже не разрешалось пить воду из тех же фонтанов. История никогда об этом не упоминала, поэтому никто об этом не знает».
В радиксе Майкла Флэтли Солнце с Луной – «не-разлей-вода». Луна определяет каноны, ритуалы и традиции, а Солнце – личностный вклад в эти традиции, их креативное переосмысление и преобразование, в соответствии с собственным взглядом творческого человека. По большому счету, Майкл не отбросил полностью эти традиции. Он просто высветлил все темные места и очистил ирландские танцы от тех наслоений, которые были связаны с горестной историей его родного народа. «Люди уходят с нашего шоу с поющими сердцами, – написал он в своей книге. – Моим главным посланием людям всегда было: верьте в себя, следуйте тому, что у вас в сердце, идите и попытайтесь завоевать мир, и я думаю, что люди именно так и чувствуют себя после того, как увидят наше шоу, и я счастлив, что могу донести это до всех. Если я не на сцене, я чувствую себя ужасно. Я должен быть там, делать то, для чего я был рожден. Я не могу быть еще счастливее, я верю, что рай есть и на земле. И сейчас я могу сказать: я в раю».
Майкл Флэтли родился в уникальный день – посредине между двумя солнечными затмениями, которые произошли 19 апреля и 12 октября 1958 г. Уникальность этого дня заключается в том, что средняя точка между затмениями попадает точно в этот день, в 24й° Рака, где находится Солнце Майкла. В противоположность людям, рожденным в затмение, на средней точке между затмениями рождаются абсолютно свободные и непредсказуемые люди, люди с «психологией кометы», у которых многое в жизни решает случай. Средние точки – это точки бифуркации, из которых может родиться все самое неожиданное и невозможное, чего никто не может предсказать. П.П. Глоба называет временной отрезок между затмениями временем полного штиля, или спящего кундалини. Но когда кундалини просыпается – можно представить, что происходит. Я бы сравнила совершенный Флэтли неожиданный и грандиозный переворот в ирландских танцах с эффектом проснувшегося кундалини, удачно направленного в нужное русло. Кто мог знать, что «широко известные в узких кругах» этнические танцы в одночасье станут вдруг сверхпопулярными, а история ирландского народа станет настолько интересной и волнующей в глазах других народов, весьма далеких от его насущных проблем?
Флэтли чувствует себя абсолютно свободным, полноправным хозяином своей судьбы. Возможно, людям, рожденным в средней точке между затмениями, бывает трудно проявить себя. Им как бы ничто не помогает, они словно застывают в неком «спящем» состоянии. Но если они берутся за дело сами, то понимают, что успех – лишь в их руках. «Я сделал то, о чем мечтал, – говорит Майкл. – Я танцевал сердцем и отдавал его аудитории. И она ответила мне тем же. Я благодарен Господу за то, что он дал мне талант, но когда я говорю «следуйте за своей мечтой», то имею в виду также и то, что надо самим создавать свою судьбу – в этом и заключается ключ к успеху».
Интересно, что ровно через четыре года после дня рождения Флэтли, 17 июля 1962 г., произошло затмение Луны с тем же градусом Солнца, что и в его гороскопе. А следующее за ним солнечное затмение 31 июля попало, в свою очередь, на среднюю точку между лунными затмениями 3 мая и 27 октября 1958 г. Таким образом, свободные точки бифуркации года рождения Флэтли стали точками фатума, когда ему исполнилось 4 года. Именно в 4 года, как рассказывал сам Майкл, его бабушка Ханна Ланниган Райан, которая еще в Ирландии неоднократно становилась победительницей чемпионатов по ирландским танцам, показала ему первые танцевальные движения. Это и определило его дальнейшую судьбу. С некоторых пор на каждом шоу Флэтли одно из мест в зрительном зале остается не занятым в память его бабушки Ханны, которая является для него «наивысшим вдохновением». Перед каждым своим выступлением он преклоняет колено в ее честь, ведь именно она благословила Майкла на то, чтобы он посвятил свою жизнь танцевальной карьере. Танцовщицей ирландских танцев в свое время была и его мать, так что династическая преемственность по женской линии (по-видимому, сказалось влияние Луны) у Флэтли налицо.
Одновременно с танцами, куда повела его мама, Майкл начал заниматься боксом, куда определил его отец. И первые награды за то и другое он начал получать почти одновременно. Свою первую награду на танцевальном чемпионате в Ирландии Флэтли получил в 1975 г., в 17 лет. До этого он дважды пытался покорить эту вершину, но не удавалось. У него даже сложилось представление, что для победы в ирландском конкурсе он должен был быть ирландцем, поскольку иностранцев, и особенно американцев, там недолюбливают. Стало быть, ему было необходимо оказаться на голову выше всех своих соперников, чтобы это было заметно не только жюри, но даже зрителям. Чего он, собственно, и добился. А в 1976 г. он выиграл любительский боксерский турнир «Золотые перчатки» в штате Иллинойс.
В общей сложности, Флэтли завоевал более 120 танцевальных наград (по другим данным – 158) в 13 странах и практически во всех 50 штатах Америки. Его имя было дважды занесено в Книгу рекордов Гинесса, как имя самого быстрого танцора степа: в 1989 г. он исполнял 28 движений в секунду, а в 1998 г. – уже 35. В 1999 г. Майкл был занесен в Книгу Рекордов Гинесса в двух номинациях: как самый высокооплачиваемый танцор (1,6 миллионов долларов в неделю) и как человек, застраховавший свои ноги на самую большую сумму (40 миллионов долларов). Из его многочисленных наград можно назвать звание Мастера Танца (Master of Dance) за исключительный вклад в искусство танца. В 1988 г., будучи еще малоизвестным танцором, он был награжден президентом Рональдом Рейганом званием «Национальное достояние» («National Heritage Fellowship») и признан одним из величайших ныне живущих артистов Америки. В 1991 г. Национальным Географическим Обществом он был объявлен «живым сокровищем» («living treasure») и получил титул Мастера Традиционных Искусств (Master of Traditional Arts). В 1997 г. мэр Чикаго Дэйли объявил 4 апреля «Днем Майкла Флэтли». В 1999 г. в Нью-Йорке Хилари Клинтон наградила Майкла Флэтли Выдающейся Ирландо-Американской Наградой Века (Outstanding Irish-American of the Century Award). А в 2001 г. уже Билл Клинтон вручил ему Ирландо-Американскую Пожизненную Награду за Достижения (Irish-American Lifetime Achievement Award). Кроме того, от Комиссии Ирландских Танцев (Irish Dancing Commission) он получил награду, удостоверяющую, что он является «Первым Парнем» из An Coimisiun le Rinci Gaelacha c Почетным Высшим Дипломом («First Fellow of An Coimisiun le Rinci Gaelacha with an Honorary Higher Diploma») о признании его заслуг в области ирландских танцев. Ассоциация Учителей Ирландских Танцев Северной Америки (Irish Dancing Teachers’ Association of North America) презентовала ему на память серебряное блюдо. В 2003 г. в Нью-Йорке Майкл получил престижную Ирлано-Американскую Премию Года (Irish-American of the Year Award). В 2004 г. Флэтли был удостоен звания Почетного Члена в University College Dublin Law Society. Затем он получил престижную Медаль Почета Ellis Island в Нью-Йорке. Наконец, на ежегодном Кельтском Бале Диких Гусей (Wild Geese Celtic Ball) (есть даже такой) в Стэмфорде он был награжден за выдающиеся достижения в продвижении и сохранении ирландской культуры, а 3 ноября того же года получил Почетную Докторскую Степень (Honorary Doctorate) в Ireland University College Dublin за огромный вклад в искусство. И это далеко не полный перечень наград, которых он удостоился за 50 лет своей жизни.
А поначалу все не было так светло и радужно. Многочисленные победы на конкурсах не помогали Майклу найти высокооплачиваемую работу по специальности, и он был вынужден устроиться рабочим на стройку – рыть канавы для канализационных труб. За эту работу платили мало, и Флэтли едва сводил концы с концами. «Кстати, эта работа научила меня дисциплине – я вставал каждое утро в шесть часов, так как нельзя было опаздывать на стройку ни на минуту! К тому же, во время работы моя голова была всегда свободна, что позволяло мне думать о том, как я буду добиваться успеха», – вспоминал Флэтли годы спустя. Тоже полезные мысли…
Параллельно Майкл устроился работать танцором, но денег по-прежнему было мало. Даже когда он оказался в составе известной труппы «the Chieftains» («Вожди»), руководитель коллектива сразу сказал, чтобы он не рассчитывал на большой заработок: ирландские танцы тогда еще мало кого интересовали. Так что подрабатывать рытьем канав ему пришлось не менее десяти лет. Постепенно Флэтли стал лидером своего танцевального коллектива, его заметили и полюбили зрители, но, как и прежде, это не приносило больших финансовых дивидендов. Уже став достаточно известным «в узких кругах» в качестве солиста «Вождей», Майкл всегда хотел создать нечто особенное, свое собственное шоу с участием не менее 40 танцоров, выстроенных в одну линию. Он постоянно верил в свою счастливую звезду и на все насмешки отвечал, что все равно добьется своего.
Такой счастливой звездой для Майкла Флэтли, как я понимаю, стала комета, – та самая, которая упала на Юпитер в его 36й день рождения. Именно в 1994 г., в возрасте, когда большинство танцоров уже давно ушли со сцены, для Флэтли все только начиналось: он вдруг стал мировой сенсацией. 16 апреля 1994 г. Флэтли выступил на популярном конкурсе «Евровидение» в Дублине, где осуществил свою давнюю мечту выстроить танцоров в один ряд в поставленном им танце под названием «Riverdance». Его 7-минутное выступление, рассчитанное лишь на то, чтобы заполнить паузу между выступлениями конкурсантов и моментом подсчета голосов, вызвало настоящий фурор, вполне сопоставимый с действием кометы. «Одним танцем мы просто разнесли 300 миллионов человек, – сказал потом Майкл Флэтли. – «Евровидение» транслировалось во многих странах Европы, но я думаю, мало кто ожидал увидеть то, что мы приготовили в тот вечер. Ведь наш танец предполагался лишь как заполнение паузы между основными номерами. Но у меня были другие соображения на этот счет. Я слишком долго стоял на остановке в ожидании своего автобуса, и, наконец, моя очередь подошла». В течение 5 минут зал стоя аплодировал танцорам, не желая отпускать их со сцены и затягивая бесценное время прямого эфира. Это был беспрецедентный случай на песенном конкурсе, когда гвоздем программы стала не песня, а внеконкурсное выступление никому не известных танцоров.
Ирландии в те годы удивительно везло на «Евровидении»: она выигрывала этот конкурс в течение трех лет подряд: в 1992м, 1993м и 1994м. По результатам 1993го года Ирландия в очередной раз проводила конкурс у себя, и на этот раз организаторы, чтобы как можно лучше представить свою страну Европе, пригласили группу ирландских танцоров «Вожди». Их выступление они уже организовывали в 1993 году в программе «Mayo 5000», показанной на приеме у ирландского президента Мари Робинсон. Тогда «Вожди» понравились публике, особенно рукоплескавшей Майклу Флэтли. Поэтому организаторы решили повторить успех уже на «Евровидении». Именно здесь и вспыхнула долгожданная звезда Майкла Флэтли, который буквально ошеломил ирландскую столицу и весь остальной мир своим ярчайшим, молниеносным, ярким и эмоциональным номером, отдающим не свойственной традиционным ирландским танцам раскрепощенностью и сексуальностью. «Жизнь – интересная штука, – говорил позже Флэтли, – сегодня ты роешь канавы, а завтра тебя знает весь мир».
Такого успеха никто (быть может, кроме самого Флэтли) не ожидал, и, не теряя времени, уже через несколько дней организаторы пригласили его поставить собственное шоу под тем же удачливым названием «Riverdance», с участием 40 танцоров, оркестра и вокальной группы, – а это было именно то, о чем он так долго мечтал. Флэтли назначался руководителем и солистом танцевальной труппы, и его еженедельный оклад впервые в жизни составил… сумасшедшие деньги. Поначалу он был безумно счастлив, уже в конце 1994 г. шоу стартовало в Дублине и в течение нескольких недель собирало полные аншлаги. Затем выступления продолжились в Лондоне, где успех был таким же, как в Ирландии, а одновременно были выпущены видеокассеты с записью выступления, которые буквально разметались с прилавков магазинов.
Восемь месяцев спустя так же внезапно, как попал в это шоу, Флэтли из него ушел. В октябре 1995 г., за сутки до очередного выступления, он отказался от работы в «Riverdance». Получилось это, как будто, совершенно случайно: Майкл попросил продюсеров пересмотреть условия контракта, аргументируя это тем, что шоу держалось преимущественно на нем, в то время как продюсеры и композитор Бил Уилан, написавший музыку к представлению, получали в десятки раз больше. Эту очевидную несправедливость Флэтли и хотел исправить, но ему отказали, вдобавок предложив уйти, если его не устраивают условия контракта. Напавшие на золотую жилу дельцы шоу-бизнеса были уверены, что в любой момент наберут еще с десяток таких же танцоров, прозябающих, как прежде сам Флэтли, по маленьким клубам в нищете и безвестности.
Около недели после ухода из «Riverdance» Майкл отходил от депрессии, но однажды его осенила идея: «Я вдруг вспомнил, что у меня была одна мысль, которую я никак не мог применить в «Riverdance». Движения, о которых я говорю, вы сейчас можете видеть в танце «Hell’s Kitchen». Плохое настроение как рукой сняло, и я решил незамедлительно начать работать над своим новым шоу «Lord of the dance», чтобы доказать самому себе и всем, что история с «Riverdance» не добила меня. Я всегда хотел сделать большое ирландское шоу, современное, но основанное на истории, с использованием классной музыки, высоких технологий, чтобы это нравилось и детям, и взрослым. У меня были настолько грандиозные планы, что я понял: я хочу делать это шоу один и платить за все один».
Идея шоу «Lord of the Dance» зародилась, в буквальном смысле слова, в темноте: однажды Майкл проснулся среди ночи и понял, что придумал номер под названием «Planet Ireland» («Планета Ирландия»). Это было началом самого, как многие считают, успешного танцевального проекта всех времен и народов. Но если для публики «Lord of the Dance» стал настоящим открытием, то в голове Майкла, по его собственному признанию, все ритмы и движения сидели еще с юности. Даже когда он танцевал с «Riverdance», он уже проигрывал в уме варианты «Riverdance-2» и «Riverdance-3».
Все хорошо, что хорошо кончается. Конечно, разногласия Флэтли с продюсерами «Riverdance» далеко не ограничивались финансовой стороной дела. «Я ушел из шоу, – утверждал он, – потому что хотел танцевать так, как мне нравится, и заниматься постановкой так, как я это вижу. Но мои продюсеры стали учить меня, говоря, нет, ты не должен делать в танцах такое движение, как «лунная прогулка», нет, твои руки должны быть постоянно опущены вниз – ну, и прочую подобную ерунду. И мне это надоело. Я живу в свободной Америке и не собираюсь слушать, как мне указывают. Так что я отказался от своих 75 тысяч долларов в неделю и горжусь тем, что ушел оттуда. Я рад этому. В итоге у меня и денег теперь гораздо больше, и вообще мне гораздо лучше, чем раньше».
Но поначалу Флэтли был всерьез напуган. В прессе поднялась огромная шумиха по поводу его ухода, который подавался, как результат жадности и непомерных амбиций зарвавшегося выскочки, которого не грех бы проучить. «Создать новое шоу с нуля, – пишет Флэтли в своей автобиографии, – работка и так не из легких, а в Ирландии это было сделать еще труднее. Ведь, посудите сами, c Riverdance Ирландия наконец-то обрела международный успех, а мир узнал, что такое ирландские танцы. А я же, по мнению прессы, был янки, который пытается запрыгнуть на волну успеха этого шоу и прокатиться на ней с ветерком. И это несмотря на то, что, вообще-то, я был создателем Riverdance!»
Знакомый промоутер артиста Питер Айкен тоже не слишком верил в успех нового шоу: «Мы не могли представить, как бы у него могло получиться другое шоу. Нам казалось, это было похоже на то, как маленькая рок-группа вдруг собралась бы стать второй U2. С другой стороны, мы видели, что этот паренек действительно планирует сделать все по-своему. У него была цель, и он шел к ней – каждый день с восьми утра до полуночи». Майкл научился, по его словам, использовать всю отрицательную энергию в качестве реактивного топлива: «Я подсознательно запрограммировал себя на то, чтобы каждое слово критики побуждало меня еще больше стремиться к цели. Люди, которые говорят мне «ты не сможешь!», лишь провоцируют меня работать в два раза усерднее и в два раза быстрее».
Как в детстве в случае с игрой на флейте, так и теперь, потеряв престижную работу в «Riverdance», Майкл первое время был растерян. С одной стороны, он твердо решил платить за все и ставить шоу сам, чтобы ни от кого не зависеть: он еще в детстве понял, что недостаток денег может компенсироваться личным упорством и трудолюбием. С другой стороны, заработанных в «Riverdance» денег на постановку шоу могло просто не хватить. В своей книге он описывает такую ситуацию: «Когда я начал ставить Lord of the Dance, я не мог позволить себе нанять сорок танцоров. Я за все платил из своего кармана: зарплаты, аренда репетиционного зала, все висело на мне! И при этом я мог пригласить танцевать только несколько человек. Мы работали в старом обшарпанном танцевальном зале на Диггс Лейн, и я отчаянно цеплялся за то, что осталось от моей мечты. Помню, однажды танцоры ушли пообедать, а я остался в зале. У меня с невероятной скоростью заканчивались деньги, надежды практически не оставалось, и я был измотан всем этим донельзя. У меня не было ни крошки во рту с самого утра. Личная жизнь походила на обломки кораблекрушения. Пресса продолжала писать статейки о моей ссоре с Riverdance. Я сидел в коридоре в полном одиночестве, но мне было не привыкать. Открыв газету, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, я сразу же увидел очередную огромную статью по поводу моей завышенной самооценки и прочие неприятные сплетни обо мне. Я читал, и вся эта несправедливость меня взбесила так, что я был готов крушить и ломать все вокруг. Я был готов разрыдаться, но тут из-за угла появилась женщина и сказала: «О господи, Мик, что с тобой происходит?» Это была известная в то время звезда театральной сцены, Твинк, очень приятная особа. По счастливому совпадению, в тот день она была на Диггс Лейн на каком-то танцевальном классе и наткнулась на меня в коридоре. Она сразу же поняла, в каком ужасном состоянии я сейчас нахожусь, и решила подбодрить меня, расспрашивая, как идут дела. «Как нельзя лучше! – соврал я. – Все идет так, как я хотел». Мы обнялись и рассмеялись, и она ушла, подмигнув мне так, как только она одна умеет. Я выкинул газету и пошел обратно в свой зал с разбитыми зеркалами. Держать все в себе было больше невозможно, и я прислонился к стене и разрыдался, как ребенок. У меня стремительно исчезали деньги, я знал, что конец близится».
Но тяжелая минута прошла, и Майкл нашел верный выход, решив обратиться за помощью к лучшим друзьям артистов спонсорам. Он позвонил в подразделение Universal компании VVL Video и предложил им заранее купить права на показ его нового шоу. Это была рискованная затея для компании, ведь если бы шоу провалилось, они бы потеряли много денег. Поэтому без особого энтузиазма в VVL согласились послать своего представителя посмотреть репетиции, заранее предупредив, что шансов мало. «В одну реку дважды не войдешь, говорили мне, – рассказывает в книге Майкл. – Люди не примут Riverdance-2. Но ведь есть Кока-Кола и Пепси, отвечал я. Есть Макдональдс, а есть Бургер Кинг». Да, конечно, есть…
Далее еще фрагмент из книги Флэтли: «Настал судный день, и моя команда была в полной боевой готовности. Должен признать, мы все очень нервничали. Плохие отзывы прессы все-таки сделали свое черное дело… Когда они вошли, воцарилась полная тишина. Мы снова начали нервничать, так как они явно были не в лучшем расположении духа. От них веяло искренней незаинтересованностью во всем происходящем, для них это был всего лишь очередной визит, который не должен был затянуться надолго. Я обменялся рукопожатиями с двумя молодыми парнями, которые пришли первыми, а следом за ними в дверь вошел большой босс, человек по имени Билл Теннант. Я протянул ему руку для приветствия, но он просто проигнорировал меня, прошел мимо и сказал: «Ну, покажите, что тут у вас...» Для начала мы исполнили «Cry of the Celts». Двое парней моментально влюбились в этот номер, но Теннант даже не изменился в лице. Холодным деловым тоном он лишь сообщил, что хочет увидеть что-нибудь еще. Я подмигнул своим танцором: «Warlords». Это был особенный номер: 16 ребят и я, танцующие а капелла, под единственный аккомпанемент – звук стучащих в унисон набоек на наших ботинках. Мы зажгли по полной, выложились на сто процентов. Даже люди из соседних студий пришли посмотреть, что тут у нас происходит. Мы закончили танец, тяжело дыша, те двое наблюдателей были уже просто в экстазе. Но от Теннанта – ничего. Моим танцорам нужен был хотя бы одобряющий хлопок по плечу. Признаюсь, я и сам ожидал этого. Следующие слова Теннанта я запомнил на всю жизнь: «Ладно, ладно, покажите нам еще что-нибудь». Это было уже слишком. «Простите, время вышло», – сказал я. – Это все на сегодня». Теннант встал с презрительным выражением лица и направился к двери. Но моя ирландская гордость не дала ему уйти просто так: «Я бы хотел получить ваш ответ сегодня». Он посмотрел на меня так... Это была его первая улыбка за вечер. Думаю, не нужно объяснять, что я получил свои деньги, а сам Теннант стал моим менеджером».
Так Флэтли получил необходимую сумму от Universal, которая вместе с его собственными деньгами позволила ему поставить спектакль и осуществить свою мечту. Как признается Флэтли, самой сложной частью создания Lord of the Dance была, все же, коммерческая сторона. Все заработанные в «Riverdance» деньги быстро разошлись на костюмы, музыкантов, аренду театра, рекламу и другие расходы, необходимые для запуска шоу такого масштаба. Чтобы поставить выступление своими силами, ему пришлось отрешиться от восприятия себя как танцора и посмотреть на себя глазами финансовых дельцов, с точки зрения возможной прибыли. Он задавался новыми для себя вопросами: сколько стоит его имя? Что ожидают от него люди, покупая билеты на шоу? Как они его воспринимают и насколько он соответствует их ожиданиям?
Но главное, – он мог чувствовать себя, в каком-то смысле, Богом, Господином, Творцом, создателем своего собственного, совершенно нового и необычного действа, Lord-ом of the Dance. Он взял на себя практически все руководящие функции шоу: был и директором, и хореографом, и дизайнером костюмов, и главным исполнителем. Для него это было важно, думаю, не столько потому, что он не хотел делиться с кем-то прибылью. Здесь решающей стала его личная позиция творца, несущего полную ответственность за каждый элемент готовящегося выступления. «Учитывая то, как дорого обходится постановка шоу, и то, как мало у меня было денег, я знал, – писал Флэтли, – что прежде, чем начать работу с труппой, все детали шоу должны быть проработаны у меня в голове. Также я понимал, что подготовиться следовало более чем тщательно, так как требования к танцевальной команде я собирался выставить очень высокие. Танцоры должны были делать 12-15 ударов в секунду – одновременно, попадая в одну и ту же долю. Так что до того, как дать им движения, я сам должен был довести до совершенства все ритмические рисунки… Я никак не мог допустить, чтобы мои танцоры сомневались во мне, наблюдая, в каких муках рождаются комбинации в репетиционном зале. Я просил этих ребят бросить колледж или работу ради будущего, которое неизвестно, как бы сложилось. Я обязан был оправдать их надежды. Я вложил в номера шоу и в самих танцоров все, что у меня было, – свою энергию, умения, свой талант и любовь, – потому что я верил в них. В ответ я получил не меньше, так как нет ничего лучше, чем помогать молодым ребятам следовать за своей мечтой. Я был на их месте (а в какой-то мере и до сих пор там), и вот наконец-то у меня появилась возможность помочь им достичь того, чего я сам добивался всю свою жизнь».
Козьма Прутков говорил, что невозможно объять необъятное. Но с Божьей помощью – нет ничего невозможного. «Я пытался достать рукой до неба, но я не мог сделать это в одиночку. После эпопеи с Riverdance я знал, что мне нужна мощная поддержка, так что я решил собрать самую лучшую команду из всех возможных», – пишет Флэтли и нанимает действительно лучших специалистов для работы в его шоу.
По просьбе Майкла в лондонском офисе промоутера Харви Голдсмита собрались «денежные мешки» шоу-бизнеса, чтобы обсудить новую постановку Флэтли. «Все эксперты собрались в одном месте: богатейшие спонсоры, режиссеры, дизайнеры по оформлению сцены, свету, звуковые инженеры, менеджеры, почти-менеджеры, помощники менеджеров, хореографы, – пишет Майкл. – Они часами обсуждали то, как должно выглядеть «шоу Майкла Флэтли», даже не подумав остановиться и спросить, собственно, меня… К счастью, я уже имел свое представление обо всем. Я хотел соединить древнее искусство с ультрасовременным оформлением сцены, костюмов, постановкой света и звука. Хотя квинтэссенцией должна была быть многовековая история традиционных ирландских танцев, я хотел создать шоу, которое бы поспорило по популярности с современными рок- и поп-группами. Я был готов поставить на кон все, лишь бы этот спектакль мог быть представлен на ведущих мировых аренах. Я хотел создать такое шоу, чтобы размах и изюминка бродвейской постановки сочетались в нем с пиротехническими эффектами, драматичными танцевальными номерами и мощным звуком. Конечно, эти эксперты красноречиво рассказывали о всех прибамбасах, которые лично я не мог сделать. Но в конце концов кто-то догадался сделать паузу и дать мне слово. Так как у меня в голове все идеи сидели уже очень давно, я говорил без перерыва минут тридцать, описывая им все с начала до конца: мое открывающее соло с эффектными прыжками, высокими кликами в воздухе в клубах дыма, сексуальные танцевальные номера, все-все-все до финального выхода на бис. Я объяснил всю концепцию шоу – от большой картины до почти незаметных, но присутствующих там мыслей и посланий публике. Наконец, я замолчал. Никто не проронил ни слова. Я закусил губу и ждал, ждал… И тут один из потенциальных продюсеров сказал, что вложит деньги. Затем его поддержал второй, третий... Это было все, что мне нужно. «Благодарю вас, джентльмены, – сказал я, – но постановку шоу буду финансировать я сам. У меня нет необходимости в ваших деньгах». ВАУ! У них челюсти поотваливались на пол. Но я получил, что хотел: я выяснил, что даже самые расчетливые и скептические банкиры в Соединенном Королевстве были готовы инвестировать свои деньги в мое шоу. Я знал, что если смогу подцепить эту рыбешку – а я смог! – то моя идея, несомненно, окупится. Но мне не нужны были их деньги, так как я был готов поставить на это дело все свои накопления».
Финансовые магнаты долго не могли поверить, что Флэтли не хочет брать деньги и все время подсылали к нему своих агентов. «Ты не можешь сделать это сам! Никто не может, это финансовое самоубийство!» Но Майкл не реагировал. Ему также пытались внушить, что «Lord of the Dance» – самое дурацкое название, какое только можно было придумать. «Это ни за что не сработает, ты последние штаны потеряешь!», – настаивали доброжелатели, но Майкл был непреклонен, ведь он действительно чувствовал себя Lord-ом of the Dance. А если учесть, что Lord – это не только Король, но и Господь Бог, Создатель мироздания, то Майкл был не просто гениальным исполнителем: он был творцом – причем, не только данного шоу, но и самого ирландского танца, в его первозданном, естественном виде.
«Конечно, большинство шоу сейчас финансируются группами инвесторов, – пишет Флэтли, – так как у очень немногих людей есть возможность (или желание) взять все риски на себя. Я, с одной стороны, верил в себя и был готов вложить в Lord of the Dance все до последнего пенни. Если бы шоу провалилось, я бы потерял все, что у меня было, и даже больше. Я приехал в Ирландию ни с чем, кроме своего таланта и гордости, и намеревался уехать оттуда, по крайней мере, так же. С другой стороны, если бы шоу стало успешным, мне бы не пришлось делить ни деньги, ни контроль – ни с кем, никогда больше. Да, я гордый человек. Может быть, слишком гордый. Но раз обжегшись, я не собирался больше доверять дело своей жизни посторонним людям. Да, я шагал по канату над пропастью, но мне нравилось быть там, наверху!»
В качестве композитора в свое шоу Флэтли пригласил Ронана Хардимана, с которым он немного поработал в 1996 г. Майкл объяснял ему свои музыкальные идеи, а Ронан воплощал их в музыку. «Я мерил шагами комнату – Ронан говорил, что мои ноги живут у меня в голове, – а он пытался угнаться за моими мыслями, – пишет Флэтли. – Сначала он не особо воодушевился идеей главной темы Lord of the Dance – народной мелодии, известной под тем же названием. Но я инстинктивно знал, что эта мелодия должна принадлежать шоу, и в конечном итоге все так и получилось. Остальная музыка была плодом нашего сотрудничества. Ронан дал волю своему воображению, которое понеслось галопом в дальние дали. Мы работали в сумасшедшем темпе, чтобы музыка и танцы были готовы одновременно. Как говорится, я хотел это и быстро, и качественно». В то время Майкл почти не спал: он был в таком возбужденном состоянии, что мог проснуться среди ночи или в 4-5 часов утра и долго сидеть у окна, прокручивая в голове все ритмы и рисунки танца, ожидая наступления дня, когда к нему смогут присоединиться единомышленники. Это шоу стало смыслом его жизни.
Особое внимание Флэтли уделял работе с танцорами, которых сам отбирал. Все они были победителями разных чемпионатов по ирландским танцам. Еще во времена работы в «Riverdance» он лично обучал всех танцоров, доводя их движения до совершенства: показывал им, куда девать руки, как использовать остальные части тела, как надо улыбаться, чтобы стать сценическими персонажами. Он прививал им свой собственный стиль исполнения, отрабатывая все их движения, а потом заставляя делать все это в новом стиле. В «Lord of the Dance» он хотел, чтобы его танцоры были самыми высокооплачиваемыми в своей сфере и был счастлив вознаградить их за труд и преданность общему делу. Танцоры проводили на репетициях по 10, 12, а то и 14 часов ежедневно. «Моя жизнь как будто началась заново, – писал Майкл, – я входил в зал и встречался лицом к лицу с надеждой и волнениями, с этими молодыми танцорами, амбициозными и безумно талантливыми. Они смотрели на меня своими большими ясными глазами, жадными до новых знаний и умений… Я люблю людей – танцоров, в особенности, – хотя я могу быть очень жестким со своей труппой, когда мы работаем. Но по-настоящему хорошие исполнители хотят этого и ценят такое отношение. В качестве лидера им нужен «крепкий орешек», а не «тряпка». Тот, кто пробьет все барьеры на пути, победит всех, но достигнет своей цели. И танцоры хотят научиться жить так же, потому что за черствой оболочкой всегда скрывается доброе сердце».
Все костюмы для выступлений участников шоу Майкл продумывал сам. «Я не мог, – писал артист, – стоять в стороне и наблюдать за тем, как будут разрабатываться костюмы для шоу. Потому что если что-то пойдет не так, то я сильно пострадаю. И я разработал костюмы сам. А потом их сшили. Все они – ручной работы. Я спрашивал танцоров, удобно или нет им в этих нарядах, и если что-то было не так, то переделывал дизайн. В конце концов, на афишах не написано «Шоу Джона Смита» или «Шоу Джоан Блоур». Это мой «Lord Of The Dance», и мне хотелось, чтобы все, кто в этом участвует, гордились бы этим».
На этот раз Майкл Флэтли уже не был никем, как раньше, когда он пытался пробиться на большую сцену. Но неясным оставалось то, как зрители воспримут очередное ирландское шоу. Вдруг они, действительно, не захотят второго «Riverdance»? Майкл ожидал, что его ставка будет оправдана, но не знал, на все ли сто процентов. Опасения оказались напрасными: успех новосозданного шоу превзошел все ожидания. Предпоказы начались в Дублине в конце июня 1996 г., а 2 июля 1996 зрители впервые увидели Lord of the Dance на сцене дублинского Point Theatre. «Нас приняли очень тепло, – писал Майкл, – я знал, что все те, кто верил в меня, сейчас находятся в зале. Я получил именно ту реакцию, о которой мечтал, но только на пятом выходе на бис я понял, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Люди все-таки умеют иногда читать между строк. После Riverdance пресса слишком много писала о Майкле Флэтли, приписывая ему и жадность, и эгоистичность. А ирландцы, покупая билеты на Lord of the Dance, тем самым оказывали мне свою величайшую поддержку, понимая, что для меня важнее было контролировать весь процесс в плане творчества самому. Атмосфера была просто невероятная, танцоры тоже чувствовали энергию, которую отдавала нам публика. Мы просто парили выше звезд! Lord of the Dance был хитом с большой буквы. Я думаю, билеты раскупались на год вперед. Я благодарил Бога за то, чего смог достичь. Меня воспитали католиком, и я посещал мессы каждое воскресенье. Да и сейчас посещаю, если есть время. Я верю, что у вселенной есть свой подход ко всему, и ничто не случайно. Я, может, уже не так религиозен, как раньше, но после премьеры Lord of the Dance я почувствовал себя благословленным».
Риск был оправдан: «Lord of the Dance» получил награду «Представление Года» («Performance of the Year»). С этим шоу труппа Флэтли объездила много городов Европы, США и Австралии, давая иногда до восьми концертов в неделю. После 390 выступлений «Lord of the Dance» был преобразован в «Feet of Flames», с добавлением нескольких новых номеров, в том числе с участием Флэтли в качестве флейтиста. Сцена увеличилась до четырех ярусов, где каждый ярус нависал над другим, создавая величественный образ «Планеты Ирландия». Еще более красочные и яркие костюмы, спроектированные самим Майклом, сотни прожекторов, постоянно сменяющиеся гигантские декорации, изображающие то суровый кельтский замок, то величественное звездное небо, на фоне которого Майкл играл на флейте душещипательную мелодию, – все было продумано до мелочей и произвело неизгладимое впечатление на зрителей.
«Мне захотелось сделать что-то медленное и спокойное, – сказал артист по поводу своего соло на флейте, – что-то очень специальное, исполнить то, что идет прямо от моего сердца, то, что я хотел сказать зрителям после моего долголетнего тура. Жизнь состоит не только из «give me, give me»... иногда надо остановиться на время. Именно это я и вложил в свое соло. Я смотрел на лица зрителей, я играл для всех, и особенно для моей мамы. Она почувствовала это... я увидел, что она плачет. Все, чего я достиг в жизни, я вложил в это соло».
Еще раз сыграл на флейте Майкл в номере под названием «Celtic Fire», но уже в сопровождении команды музыкантов, вышедших вместе с ним на сцену. Этот номер представлял собой веселый, яркий и необычный ирландский рок-н-ролл. «Это ирландская музыка, но это рок-н-ролл. Никто и никогда раньше не играл таким образом ирландскую музыку», – говорил Флэтли. «Celtic Fire» – феерический, задорный и чрезвычайно зажигательный номер, который заставил зрителей буквально пританцовывать на своих местах.
А под конец представления Майкл сделал публике своеобразный «бонус» под названием «Feet Of Flames». После празднования победы Добра над силами Зла, когда, казалось бы, уже все сказано, все окончательно раскланялись и добавить было нечего, зрителей ожидал еще один сюрприз. Майкл вышел на сцену один, без танцоров и музыкального сопровождения. Он станцевал свой «own dance» в полнейшей тишине, под стук собственных каблуков, после чего сцена «не выдержала», вспыхнула ярким пламенем и Майкл исчез в клубах дыма.
Приведу фрагмент из статьи поклонницы Флэтли по имени Виктория (сайт www.flatleyland.narod.ru) по поводу премьеры шоу «Feet of flames»: «Каждый номер, неважно, танцевальный он или музыкальный, проработан так бережно, так тщательно: отработано каждое движение, каждый жест, – и в красоте своей и изяществе он кажется идеальным. Видно, что танцоры до конца отдаются своему делу, полностью вовлечены в хоть и простую, но такую близкую сердцу историю о борьбе Добра и Зла, неминуемо вовлекая в нее и зрителя, заставляя переживать и восторгаться вновь и вновь... И вот уже в самом конце шоу, когда обычно кончаются силы восхищаться этим чудом и когда история подходит к логическому завершению, мистер Флэтли исполняет сольный танец, который несет название самого шоу: «Feet of Flames». Ноги Флэтли двигаются так быстро, что за ними просто невозможно уследить! И при этом ритм и скорость все больше и больше увеличиваются!!! К концу номера Майкл обильно покрывается потом, кажется даже, будто видно, как он испаряется с его тела, а сцена в это время начинает дымиться под его ногами... Нет же, не кажется – она реально начинает дымиться, и в самом конце, когда уже просто не дышишь, наблюдая сие действие, раздается оглушительный взрыв, и Майкл скрывается в море огня! Гаснет свет…» Потом артист объяснил свой замысел следующим образом: его «ноги огня» танцуют так быстро и зажигательно, что взрывают сцену. Наконец, шоу закончилось захватывающим действом – номером под названием «Планета Ирландия», в котором сотня танцоров представила свое блестящее мастерство на всех четырех ярусах сцены.
Первое выступление «Feet of Flames» состоялось 25 июля 1998 г. в Лондонском Гайд Парке перед публикой в составе 25 тыс. зрителей. Этот показ оказался самым масштабным и экстравагантным за всю историю. В нем участвовало сразу две труппы. Видео с двумя шоу Флэтли побило все рекорды, став самым продаваемым видео с танцевальными представлениями за все времена. Видеокассеты, CD с саундтреком и DVD не раз становились «платиновыми» по продажам. Это шоу в двух сезонах удерживало первые места в чартах почти всех европейских стран и США в течение нескольких месяцев. К примеру, в одной Германии «Lord of The Dance» и «Feet of Flames» 51 неделю удерживали первую позицию в музыкальных видео-чартах, затем опустились на второе место, где продержались еще 40 недель.
Несмотря на бешеный успех, многочисленные критики ругали Флэтли за «нетрадиционность» подхода: использование элементов рок-концертов, в частности пиротехники, «вызывающих» костюмов, а также уклонение от привычной ирландской хореографии. За все это он получил красноречивые прозвища «нарцисс» и «мистер Лас Вегас» (второе мне нравится). Однако шоу набирало обороты, и к 2000 г. отдельных трупп Lord of the dance насчитывалось уже четыре. А в 1998 году, после премьеры «Feet of flames», Флэтли первый раз объявил о своем уходе со сцены – в бокс. С боксом он не расставался никогда, уделяя тренировкам по два часа ежедневно. Год спустя, конечно, он вернулся на танцевальную сцену, и в 2000 г. неожиданно для всех создал новый вариант «Feet of flames», набрав лучших танцоров из различных трупп. Причем новый вариант «Feet of flames» отличался от исходного намного больше, чем сам исходный «Feet of flames» – от материнского «Lord of The Dance». Это была словно та же история, но рассказанная совершенно по-другому. Причем затанцевал даже травести-дух, научившись делать вполне качественные «птицы». Почему-то на этот раз Майкла заинтересовал Египет: все шоу было буквально пронизано таинственной египетской эстетикой. Премьера действа состоялась в Будапеште перед аудиторией в более 107 тыс. зрителей. К тому времени шоу посмотрело уже около 8 млн. человек, а в 1997 г. оно удостоилось показа на церемонии вручения кинематографической премии «Оскар».
В своей первой самостоятельной постановке «Lord of the dance» Майкл Флэтли впервые по-настоящему раскрыл свой собственный танцевальный стиль. Он «эмансипировал» ирландские танцы, беспощадно разрушил сложившиеся мрачноватые каноны и дал этому виду искусства новую жизнь. Его персональное нововведение произвело эффект разорвавшейся бомбы, поразив своих зрителей удивительным сплавом феерических танцев, наполненных вулканом разнообразных страстей, зажигательной ирландской музыки, впечатляющих спецэффектов и фонтанирующей пиротехники. «Lord of the Танец, – пишет Флэтли в своей книге, – это сексуальная энергия, самое ошеломляющее чувство на всем белом свете. Мне кажется, я придал ирландскому танцу эмоциональности, и все вдруг встало на свои места. Находясь на сцене, я всегда чувствую аудиторию: до людей доходят страсть и эмоции, которые ощущаем мы сами – секс, романтика, гнев, радость, и Бог знает что еще. Так что если кто-нибудь еще спросит, почему же у шоу Lord of the Dance такая мощная сексуальная энергетика, вот вам ответ: такова природа танца».
Что да, то да. В исполнении Майкла Флэтли ирландский танец стал, как ему и полагается, страстным, чувственным и сексуальным. Идея мастера проста, как мир, и так же вечна. «Я верю в вечную борьбу добра со злом, любви с похотью, – пишет Флэтли, – в то, что хорошие парни все равно победят, и наступит хэппи-энд. Я хотел, чтобы после шоу зрители уходили, чувствуя себя победителями. В Lord of the Danсе есть и хорошие парни, и плохие парни, а также пара красивых девчонок – ангел и дьяволица, извечный выбор! И, в конце концов, весь сюжет сводится к одному: кто станет королем танца, тот и получит принцессу в придачу. Сейчас все циники скажут, что это я так завуалировал свою личную жизненную драму. На самом деле, это в какой-то мере правда, ведь тогда я как раз разошелся со своей женой, которую очень сильно любил, но попал в ловушку обольстительницы Келли, которая свела меня с ума и чьим чарам я просто не мог противостоять».
Майкл всегда сожалел, что ему пришлось развестись с женой Беатой, которую он, если верить прессе, по-прежнему любит и дарит на праздники цветы. И потому, быть может, сюжетом собственного шоу он попытался «переиграть» свою несчастливую в личном плане судьбу. Если в реальной жизни победила разрушительная страсть, уничтожив семейный очаг, то в шоу герой Флэтли преодолел опасное искушение и сохранил свою любовь. Шоу – как магическим образом улучшенный вариант судьбы, победа сил добра над кознями сил зла. Впрочем, это вовсе не значит, что в реальной жизни Флэтли чувствует себя несчастным: он всегда занимался любимым делом и был за это вознагражден – практически во всех сферах: к слову, в 2006 г. Майкл снова женился, а через год у него родился сын, о котором он так долго мечтал.
«А может, это история моей профессиональной карьеры, – добавляет Флэтли. – А возможно, вдохновение пришло откуда-то еще: например, во мне заговорили ирландские корни. Откуда появился номер Cry of the Celts – первый в шоу? Почему «Плач кельтов», а не, допустим, «Танец кельтов»? В общем, то, что вдохновило меня на создание Lord of the Dance, остается загадкой и по сей день».
Флэтли несколько раз покидал сцену, но каждый раз возвращался с заверениями, что не может жить без танцев, а в одном из интервью он в шутку (или всерьез?) заявил, что будет танцевать до 70 лет. В 2001 г., после американского тура «Feet Of Flames», его представительница в очередной раз объявила, что он оставляет сцену. «Находясь в течение семи лет на вершине успеха и завоевав огромную известность в США и других странах, мистер Флэтли решил уйти, будучи на пике популярности», – добавила она. Но летом 2002 г. ее шеф официально заявил, что ему «скучно без танцев», и потому он приступает к постановке «самого феерического шоу в мире», которому дано рабочее название «Семь чудес света».
На время все снова затихло. «То, что Флэтли вынашивает грандиозный план нового шоу, которое затмит все его предыдущие шедевры, – пишет в статье о спектакле Майкла под названием «Celtic Tiger» Милица Покобатько, – никому не приходило в голову. Западная пресса нет-нет, да сообщала, что Флэтли стал похож на толстого пингвина и, вконец запутавшись в отношениях с Лизой Мерфи, знай обдумывает свои планы на возможное семейное будущее и считает прибыли от выступления пяти трупп по всему миру. Но флэтхеды постоянно находили оправдание своему любимцу: «Он не железный!», «Да ему уже столько лет, сколько можно танцевать?», «Майкл уже заслужил место в раю» и т.п. И все же, глубоко в душе, каждый из них (а значит, и нас) переживал, что грандиозная эпоха Флэтли закончилась. И вот тут-то поклонники и попались, можно сказать, на уловку танцора. Никто из преданных флэтхедов не ожидал, что Майкл сделает новое шоу. Да, выступление на сборных праздниках и приезд в Москву с мастер-классами – вот нынешний удел старикашки Флэтли, – с тоскливой любовью думали флетхеды и впадали в спячку, не получая никакой полезной информации ни от «Юникорна», ни от одного информационного сайта. А Майклу Флэтли только того и надо было. Когда все уснули, он подождал-подождал, да и разбудил спящих красавцев и красавиц ни чем иным, как суперкрутым, меганавороченным, умопомрачительным, безумно красивым и словесно непередаваемым с технической точки зрения шоу «Кельтский тигр». Статьи о Флэтли и его новом шоу, разноформатные интервью с танцором не сходили со страниц газет, журналов, телеэкранов и сайтов! Фотографии сбросившего 13 кг и похорошевшего в десятки раз Майкла обошли все издания!»
Пять долгих лет мистер Флэтли тихо готовил новое шоу и в свои 47 станцевал в нем главную партию. Автор представил «Celtic Tiger», как драматическую историю родной Ирландии, историю многовекового притеснения свободолюбивого и гордого народа. Кельтский тигр – это символ пробуждения ирландского духа, символ волшебства и победы в борьбе за свободу. Чем не аналог пробуждения спящего кундалини, заложенного Небесами в момент рождения Флэтли? «Это даже не совсем танцевальное шоу, а нечто среднее между ним и игровым фильмом», – пояснил он. – Это, несомненно, моя лучшая работа». Что и неудивительно, поскольку спектакль «Celtic Tiger» стал поистине глобальным явлением, взволновавшим аудиторию далеко за пределами Ирландии. Видимо, борьба за свободу и пробуждение жизненных сил близки любому народу в мире.
Словосочетание «Кельтский Тигр» придумали специалисты по экономической журналистике, чтобы обозначить огромный успех Ирландской республики за период с 1990 по 2001 гг., по аналогии с «Азиатским Тигром» – экспансией Южной Кореи, Тайваня и Сингапура, тоже совершивших небывалый экономический прорыв. Прирост ирландской экономики за это время составил 5% в год, а уровень жизни превзошел показатели многих европейских стран. Всего лишь за три года, с 1994 по 1997 гг., ВНП Ирландии увеличился более, чем на 20%, при крайне низкой инфляции в 1,5–2% в год. Тогда же снизился с 15 до 11% уровень безработицы, был ликвидирован бюджетный дефицит и существенно сокращен внешний долг страны.
Но Флэтли увидел в словосочетании «Кельтский Тигр» намного большее: «Я вижу в этом сердце, душу и дух ирландских людей. Когда они добрались до Америки, вначале их рассматривали, как рабов, но они поднялись снова, чтобы стать Джоном Ф. Кеннеди Нового Света». Для Майкла было очень важно рассказать миру о трагических страницах жизни его народа, со времен христианизации кельтов, через норманнское завоевание и британскую оккупацию, вплоть до новой волны эмиграции, которая вынесла родителей самого Майкла сначала в Детройт, а затем в Чикаго.
Впервые шоу было показано 9 июля 2005 г. в Будапеште, и Флэтли очень радовался этому обстоятельству: «Кельтский Тигр» в Будапеште – это круто, здесь нам рукоплескали в прошлом, и знаете, я очень тепло отношусь к венграм, они любят и ценят то, что мы делаем. Еще древние поселения кельтов находились в этой области, так что на самом деле Будапешт очень подходит к тому, чтобы премьера шоу прошла именно здесь… Вся моя семья прилетела из Чикаго на «Тигра»: моя мама, ей 70, папа, ему 77, брат Пэт, 3 красавицы-сестры Анна-Мария, Лайза и Томасина, это вечер для меня особенный еще и поэтому. Для меня честь танцевать перед ними, потому что это шоу о людях, которым пришлось покинуть Ирландию во время голода и других ужасов, и уехать в другую страну. Мои родители были одними из таких людей – не могли позволить себе остаться в Ирландии, поэтому они уехали в Штаты, где и жили. Мы очень много работали, и однажды я спросил у отца: «Пап, почему нам приходится работать каждый божий день!?» Он тогда отбросил свою лопату, повернулся и сказал мне: «Сын, когда ты вырастешь, тебе не придется делать это каждый день». Я горжусь своим отцом, я горжусь, что я ирландец, американец, ирландский американец».
Кстати, свою принадлежность сразу к двум нациям Майкл подчеркнул еще в шоу «Feet Of Flames», когда надел куртку, один из бортов которой воспроизводил рисунок американского флага с белыми звездами на синем фоне, а другой – ярко-зеленую полосу ирландского. Выглядело, конечно, довольно аляповато, но чего не сделаешь ради стoящей идеи? Кто станет осуждать артиста за столь искреннее выражение благодарности своим «двум родинам»?
Как все шоу Майкла Флэтли, «Celtic Tiger» был эффектным и завораживающим, если судить по описанию, изложенному в статье вышеупомянутой Виктории, присутствовавшей на стадионе Nepstadion в Будапеште: «На огромном экране позади сцены появляются смачные розовые губы, провозглашающие: «There is nothing like a home!», их сменяет кардиограмма, мы слышим стук сердца. Ритм учащается, замечаю, что мое сердце также начинает биться в бешеном ритме – вот-вот вырвется наружу! Да, типичный приемчик Флэтли! И вот, достигнув апогея, максимальной скорости, сердце резко останавливается, и в следующее мгновение все прямо-таки подпрыгивают на местах от неожиданного громового рыка тигра, кельтского тигра, чья морда занимает весь экран. Секундная тишина и темнота... И вот – первые удары набоек о сцену... Они учащаются... Видим множество танцоров и... самого Флэтли! Скорость ударов увеличивается, волны, финты – разные трюки завораживают нас, Майкл вводит всех в экстаз... Тяжело следить за ногами танцоров – они двигаются с неимоверной скоростью, кажется, либо пол сейчас задымится, либо ноги заплетутся в узелок… Бабах! – танец окончен, и стадион взрывается бурными овациями и криками... Вот так началось это шоу...»
По мнению зрительницы, новое шоу Флэтли было другим, абсолютно не похожим на предыдущие его проекты, и несколько противоречивым. Но то, что это самое важное творение в жизни Флэтли, – было сразу ясно: «Каждый номер, каждый танец нес на себе определенный эмоциональный отпечаток, в каждый из номеров был вложен определенный смысл. В целом главная идея шоу – история Ирландии; все муки, которые перенесли ирландцы на своих плечах: голод, переселения, смерть – показаны в нем. Шоу посвящено борьбе ирландцев за свободу, за свою жизнь, и тому, как они обрели счастье в Америке. Особенностью «Тигра» является то, что, помимо непосредственно ирландских танцев, оно включило в себя и балет, и фламенко, и сальсу, и хип-хоп. Порою оно даже напоминает театрализованное представление. Как и в предыдущих проектах, сюда включены и музыкальные номера; Майкл вновь порадовал всех своей зажигательной игрой на флейте и в том числе спел песню (не соло, конечно: пели, кстати, помимо профессионалов, и остальные танцоры). Особенно порадовало соло Флэтли в огне – потрясающее зрелище, сразу видно: выступает Господин Профессионал, Он Же Лучший Ирландский Танцор Во Всем Мире».
Неожиданным было то, что, несмотря на название, акцентирующее внимание на кельтской теме, в равной, если не в большей, степени здесь была представлена Америка. Судя по всему, Майкл относится с огромным уважением к стране, которая приютила эмигрантов из Ирландии, сделала их своими и предоставила им все возможности для самореализации. И, несмотря на снисходительную ироничность в адрес «американского образа жизни», было очевидно, что Флэтли любит эту страну и благодарен ей за то, что она ему дала. Еще одной неожиданностью для меня стало то, что в своем новом спектакле сам Флэтли изменился, на мой взгляд, до неузнаваемости: если во время своего первого появления на большом экране он немного напоминал голливудского актера Джона Кьюсака, то в «Celtic Tiger» перед зрителями танцевал уже вылитый Рутгер Хауэр (кстати, тоже – европейский американец). Ощущение полной идентичности было непреодолимым.
В сентябре «Celtic Tiger» был с таким же успехом показан в США. С ним артист планировал покорить не только Европу и Штаты, но и Мексику, съездить в Россию и Японию, – странное совпадение, как заметил Флэтли, – но это почти то же, что делали и кельты. Однако многие концерты отменялись и переносились в связи с проблемами со здоровьем Майкла, которые объявлялись незначительными и несерьезными. Но в 2006 г. артист неожиданно прервал свои выступления из-за резкого и необъяснимого ухудшения здоровья и был госпитализирован в одну из лондонских клиник. Врачи считали, что Флэтли поразил какой-то вирус. Но традиционная медицина, как рассказал Майкл Флэтли газете «Irish Independent», ничем не смогла ему помочь: «Обычная медицина меня не вылечила от загадочного вируса. Потом, к счастью, я встретил одного ирландца, Майкла О’Дохерти, который работает с энергетикой человека. После того как он приехал ко мне в Ирландию, я мог практически встать с кресла. Он провел около десяти сеансов, и теперь я чувствую себя действительно прекрасно. Я могу быстро танцевать, и я вновь в форме почти на 100%». Благодаря лечению у Майкла О’Дохерти, – подозреваю, что друида, – артист смог восстановить «баланс своей жизненной энергии», после чего даже принял участие в американской телевизионной передаче «Танцы со звездами» и вернулся к своим ежедневным тренировкам и репетициям.
Отношение Майкла к своему здоровью, очень важному для танцора, также можно озвучить в духе его любимой формулы: «Нет ничего невозможного». Еще во время запуска «Lord of the Dance» с артистом произошла неприятная история. На 23 июля 1996 г. планировалось выступление в лондонском Coliseum Theatre, где должен был присутствовать принц Чарльз. Это был день рождения уже к тому времени покойной бабушки Майкла Ханны, которая в свое время привила ему любовь к ирландским танцам, и ему казалось, что в этот день он способен свернуть горы.
Но прежде они должны были выступить в Манчестерском Apollo Theatre с четырьмя концертами. И тут произошло несчастье. «Боль – часть жизни каждого танцора, но я никогда не позволял боли беспокоить себя, – пишет Флэтли в автобиографии. – Если вести себя иначе, боль – и страх боли – могут сломать тебе жизнь. Главное, с ней надо подружиться: принять, отпустить, и продолжать жить дальше. Так что когда я заметил, что последние несколько дней у меня побаливает ахиллово сухожилие, я не стал обращать на это большого внимания. Кто-то может сказать, что я был слишком беспечен: я очень много работал, и мне было уже почти 37 лет, что является достаточно преклонным возрастом для танцора (к слову, средний возраст моей труппы составлял 19 лет). А я, как солист, должен был тренироваться намного больше, чем все остальные. Усугубляло ситуацию еще и то, что театр Apollo был небольшим, и в нем было слишком мало место для нормальной разминки. Разогрев – это важнейшая вещь для танцора, позволяющая растянуть мышцы, буквально их разогреть, заставляя кровь течь быстрее. Некоторые движения, требующие проворства и даже грациозности, невозможно сделать на «холодные» ноги, а после разогрева движения становятся если не легкими, то хотя бы выполнимыми. Но в тот вечер мы задерживались, и моя разминка, обычно длящаяся около часа, сократилась до пяти минут. Началась музыка, зрители ждали, и я услышал начало своего соло. Ну что я еще мог сделать? Я вылетел на сцену в своем обычном стиле».
Организм не выдержал сверхнагрузки, и через несколько секунд у Майкла разорвалась мышца на икре. Он даже услышал треск разрывавшихся мускулов. Преодолевая боль, он дотанцевал номер до конца, но в гримерку его унесли на руках, а партию Майкла продолжил дублер. Понимая, что нельзя бросать свое шоу в самый ответственный момент, Флэтли не допускал и мысли о том, что ему придется покончить со сценой. Чтобы выяснить, какие у него перспективы, он вызвал сразу нескольких физиотерапевтов и провел своеобразный кастинг. Далее по тексту его книги: «Первый доктор объявил: «Если не будешь наступать на свою ногу и точно следовать нашим указаниям, возможно, через 6 месяцев ты уже сможешь ходить. Но танцевать не будешь, как минимум, год». Большое спасибо, обойдусь. Кто дальше? Второй был еще хуже: «Это очень серьезная травма, мистер Флэтли. Боюсь, ваша танцевальная карьера на этом закончится». Ага, как же. Следующий! Третий терапевт, австралиец, тщательно осмотрел меня и затем окинул долгим испытующим взглядом. Не знаю, что он такого во мне увидел, но он сказал: «Приятель, давай не будем заранее загадывать. Я тебя сейчас перебинтую, и мы будем надеяться на лучшее!» Я посмотрел на него и сказал: «Ты нанят!»
Через четыре дня должен был состояться концерт в Coliseum Theatre, все билеты на который были давно раскуплены. «Конечно, с одной стороны, – пишет Флэтли, – меня подгоняла моя гордость и желание выступать перед принцем Чарльзом, а также я не мог бросить труппу – ребят, чья работа зависела от того, будет ли шоу продолжаться. Но с другой стороны, если честно, я все еще был в финансовом «минусе». Шоу собирало много зрителей, но постановка еще даже не окупилась. Если я позволю дублеру закончить тур вместо меня, одному Богу известно, как это повлияет на продажи билетов. Я рисковал потерять все, что имею». Традиционные лекарственные средства здесь были бессильны, и Майкл обратился за помощью к специалисту по японской методике Reiku, которая заставляет тело лечить само себя. Руководствуясь методикой, Флэтли часами мысленно представлял, как травма излечивается. Все оставшееся до концерта время он посвятил тому, чтобы помогать своему телу исцелить себя. И уже через пару дней он начал ощущать результат, хотя по-прежнему не мог ходить. Но это его не беспокоило: Майкл почему-то был уверен, что в назначенный день он будет танцевать.
Даже утром того дня он еще не мог ступать на больную ногу, и его снова предупредили, что танцевать опасно, не стоит и пытаться. Но он уже все для себя решил. За час до выступления Майклу сделали болеутоляющий укол, и он, прихрамывая, начал ходить по сцене, осторожно наращивая темп. Постепенно боль стала проходить, и у него возникло «страннейшее ощущение того, что кто-то, кто очень меня любит, находится рядом со мной, закрывает от всех несчастий. И вдруг я понял – это Ханна, моя бабушка, которая умерла несколько лет назад. Несмотря на это, я всегда чувствовал ее присутствие рядом, а в данный момент она казалась самым близким человеком на свете. А потом я начал танцевать… Еще несколько часов назад я даже не мог двигаться, а теперь я прыгал, махал ногами и летал как птица. Но я не хотел перестараться до начала шоу, поэтому я очень медленно стал замедляться, пока наконец не остановился. Я подошел к менеджеру и сказал: «Оставь в зале свободное место». С тех пор каждый раз, когда я выступаю, я всегда оставляю в зале место для Ханны. Шоу прошло с ошеломляющим успехом, хотя моя нога была в ужасном состоянии. Но что самое интересное – она начала выздоравливать, и я не пропустил ни одного концерта. Вот что я вам скажу – верьте в себя, мы можем создавать чудеса, если захотим. Но так просто чудо не придет: для этого нужно работать и верить каждой частичкой себя в то, что это произойдет. Дело не в надежде, дело в вере».
Несмотря на колоссальную нагрузку, нога после шоу начала выздоравливать, и это снова подтвердило, что для Флэтли нет ничего невозможного. Он с легкостью переступает через любые границы, если они мешают ему идти к своей цели. Так было в детстве, когда он сам научился играть на флейте, поскольку не было денег на обучение, и стал профессионалом высочайшего класса, практически не зная нот. Так же было в случае постановки собственного шоу, когда он подверг ревизии известные стандарты классического ирландского танца, сделав его более насыщенным энергией света. Так было и тогда, когда он отказался от помощи финансовых магнатов и поставил свой спектакль практически за собственные деньги, хотя до него никто так не делал. То же самое – с лечением: когда официальная медицина не справлялась с проблемами его здоровья, он находил тех специалистов, – неважно, признавало их медицинское сообщество, или нет, – которые способны были сотворить чудо. Ведь если законы перестают удовлетворять потребности человека, то нужно менять не человека, а законы. В конце концов: человек для субботы или суббота для человека?
Наблюдая за выступлением Майкла Флэтли, понимаешь, что уже неважно, что именно он танцует. Важно, чтобы через танец зрителю передавался огненный драйв танцора, его солнечный посыл радости, веселья и любви. «Нам песня строить и жить помогает», – сказано в одной советской песне, но танец помогает «строить и жить» в неменьшей степени. И не важен стандарт, не важна танцевальная форма, – важно содержание. Уже к участию в своем первом, не совсем еще самостоятельном шоу «Riverdance» Флэтли пригласил танцоров других направлений, в частности, испанского фламенко, американского степа и русского – не знаю даже, как эта красота называется. Они вполне органично вписались в общую хозяйскую канву ирландского танцевального представления.
Уйдя из «Riverdance», Флэтли получил «свободу и безнаказанность» менять формат самого ирландского танца, расцвечивая его яркими вкраплениями других танцевальных стилей, – «неважно, какого цвета кошка; главное – чтобы она ловила мышей». И, прежде всего, – стала меняться к лучшему сама «ирландскость» танцев. Это разительно отличается от того же шоу «Riverdance», которое Флэтли оставил далеко позади. Если в «Riverdance» все танцоры подчинены жестким канонам и их успешность определяется уровнем вписываемости в четкий рисунок танца, то у Флэтли человек всегда важнее субботы, а его собственная лучистая энергия свободно изливается за край канонических рамок танца. В отличие от исполнителей «Riverdance», подчиненных религиозным догмам танцевальных схем, он сам подчиняет себе танец и использует его по собственному усмотрению. В его исполнении ирландский танец становится послушным орудием, с чьей помощью он изливает свою американо-ирландскую душу, раскрывает свое творческое и человеческое я и повышает авторитет своих «двух наций». И если участники «Riverdance» высококачественно и профессионально воспроизводят то, что было создано до них другими, оставаясь при этом пассивными исполнителями чужой воли, то Майкл Флэтли поступает иначе. Он демонстрирует творческие возможности человека, – активного преобразователя этого мира, который никогда не останавливается на достигнутом и ищет новые пути для собственной реализации, как того и требует природа Господа-Творца.
В связи с этим мне вспомнилась фраза из украинского шоу на канале СТБ «Танцюють всі», которую произнес английский член жюри Франциско Гомес в адрес самой яркой и неповторимой участницы танцевального конкурса Натали: «У меня тут такая проблема с Вами, Натали… Вы каждый танец делаете «танцем Натали». А надо…» – не помню точно, как именно он выразился, но смысл такой: Вам следовало бы отбросить свое я, свой личный креативный почерк, и полностью раствориться в каждом танце до неузнаваемости. Дескать, Ваше собственное видение меня не интересует, все и так прекрасно сказано до Вас, – от Вас лишь требуется искусное воспроизведение… В общем, что-то в этом роде. Т.е. – стать не личностью, а бесцветной стихией, абсолютно «стертой» и неотличимой от других исполнителей. Подчиниться танцу, а не подчинить себе танец, одним словом. Для Франциско, по-видимому, танец интереснее личности и дух танца сильнее духа личности. Поэтому для данного судьи самым лучшим танцором оказался действительно, на мой взгляд, самый «стертый», невыразительный и неэмоциональный участник, – лично я его никак не могла запомнить или хотя бы охарактеризовать, чтобы понять, что он собой представляет.
По-видимому, внушительная армия именно таких Сиско, обсуждая выступления Майкла Флэтли, так же строго повторяла (и повторяет по сей день): «Вот, у меня такая проблема с Вами, Микки…» Дескать, слишком много в танце лично Вас. Неплохо бы Вам убрать свое эго, да и раствориться в танце: он, несомненно, куда интереснее Вас, его не глупые люди ведь придумали и не стоит теперь ничего менять и – Боже збав! – там что-то добавлять…
Все это естественно. Человечество делится на создателей и исполнителей. Исполнители боятся тектонических революционных сдвигов: они с таким трудом ко всему приспосабливаются, делая это главной целью своей жизни, что им не так-то просто жить в «эпоху перемен». Ведь при новых обстоятельствах все их навыки и умения в одночасье оказываются бесполезными и они чувствуют себя рыбой, выброшенной на берег. Она бьется о землю хвостом, судорожно глотает воздух, в жабрах все пересыхает… Ну, ладно. А создатели всегда «смотрят в корень», подвергая многое сомнению: а так ли хорошо и совершенно все устроено? Быть может, что-то нужно и улучшить? Они легче приспосабливаются к изменению условий, поскольку это – их родная стихия, в данном случае – сухопутная. Каждый выбирает то, что ему ближе, и нет верной формулы, определяющей, кто из нас лучше, кто хуже. И все же… Господь – Творец, а не исполнитель, и этим все сказано.
Майкл Флэтли действительно Lord of the Dance – не столько в смысле Короля, непревзойденного танцевального исполнителя, сколько в смысле Господа-Творца, самого Создателя Танца. Как сказано в Библии, в каждом человеке – искра Божья. Но человек – не только искра, но и сам Бог, Его посланник и представитель на этой грешной земле. У Бога нет других рук, кроме человеческих, и только через человека Он вершит свои благие дела. Поэтому творческая сила самобытной личности всегда сильнее (и легитимнее) любых бытовых законов и правил, которые устанавливают другие – при разных, кстати, обстоятельствах. И если человек всецело подчиняется этим правилам, – значит, творение возвышается над творцом, – чем отрицается Господь и нарушается Его космический закон устройства мироздания, согласно которому в мире «нет ничего невозможного».
Время от времени Господь посылает в нашу Солнечную систему своих вестников – кометы, прозванные в народе «бичами Божьими». Кометы появляются, как правило, тогда, когда человечество отходит от законов истинной гармонии и начинает уподобляться не Богу, а Зверю. Можно даже сказать, – когда активное, творческое начало человека уступает первенство его пассивному, приспособленческому началу. Борьба за свободу и независимость, реализация своего творческого я суть проявления людской активности, сближающей человека с Богом. А смирение со сложившимися обстоятельствами, подчинение чужой воле, реализация чужеродных, далеких от собственных целей задач суть проявления пассивности и нежелания реализовывать свою исконную природу творца и созидателя.
Кометы всегда возвещают некие революционные сдвиги, разрушающие прочный, устоявшийся мир застывших в своем развитии людей и наций. Но для тех, кто нацелен на созидание, на открытие чего-то нового, они являются добрыми знаками предстоящего освобождения, карт-бланшем для грядущих революционных свершений. Будучи посланными Богом осколками первичного неба, кометы являются своеобразным «моментом истины» и духовного просветления, возвратом к чистым истокам первозданной гармонии, хотя, ввиду болезненности их воздействия на утратившее чувство меры человечество, они нередко воспринимаются, как зло. Они дают свободу и, как следствие, – ответственность: комета Шумейкера-Леви прославила Майкла Флэтли вовсе не для того, чтобы он удовлетворил свое самолюбие, заработал кучу денег и уселся почивать на лаврах. После своего триумфального выступления на «Евровидении» он пошел намного дальше, меняя все то, что, видимо, нуждалось в кардинальном изменении, по замыслу самой кометы. За упорную борьбу в отстаивании своих природных интересов ирландская нация заслужила право стать внутренне свободной, что и выразилось в новом стиле ее танцев, в ее стремительном экономическом взлете и во многом другом, – во всяком случае, как я ей искренне желаю.
По замыслу Небес, комета внесла коррекцию в духовную программу Юпитера, запечатлев на нем свои 22 осколка, а на деле – Сам Господь внес в его систему 22 принципа арканов Таро. Случайно или нет, – конечно же, не случайно, – но это произошло фактически на обращении Юпитера в гороскопе самого Майкла Флэтли. Его Юпитер, – опять-таки, вряд ли случайно, – находится в 23м° Весов, в градусе пятого зороастрийского праздника, которым заведует лично Юпитер. Этот градус – место встречи точки жизни и точки смерти, и эта символическая встреча в жизни каждого из нас случается в 47 лет и 3 месяца, когда нам нужно принимать серьезное решение по поводу того, «на чьей мы стороне». Здесь проигрывается духовная мистерия борьбы Добра со Злом, фундаментальная мистерия, как я предполагаю, Пятого Дня творения. 47 лет и 3 месяца для Флэтли, если быть точной, – это октябрь 2005 г., что практически совпало с очередным (и первым «послекометным») обращением Юпитера, который на сей раз не стал ждать 12 лет, вернувшись на место чуть раньше. В сентябре 2005 г. он занял радикальное положение Юпитера Майкла Флэтли, а в ноябре оказался на своем «кометном» месте в 6м° Скорпиона.
Что и требовалось доказать. Обращение «послекометного» Юпитера, как и любое обращение планет, приводит к полному раскрытию и осуществлению заложенной на предыдущем витке программы, в данном случае – программы кометы, окрашенной темой Пятого Дня творения и последней битвы Света с Тьмой. А у Майкла эта тема оказалась педалированной дважды – как «кометным» циклом Юпитера, так и собственным жизненным циклом. Историю родного народа, который борется за жизнь, он словно пропустил через себя, и его личная судьба стала отражением судьбы его ирландской родины. Что случилось в жизни Флэтли в тот период, – я уже описала. А именно: премьера лучшего и наиболее совершенного его шоу «Celtic Tiger». Оно и стало самым важным событием, определившим духовный выбор Флэтли, и, в то же время, важнейшим событием в танцевальной, – и не только танцевальной, – мировой истории. То, что показал в своем спектакле Майкл Флэтли, есть именно то, что в 1994 г. открыла ему комета. Весь сокращенный до 11 с хвостиком лет цикл Юпитера он шел к воплощению этого замысла.
Майклу Флэтли посчастливилось иметь двойной потенциал свободы. Ведь на его судьбу оказали влияние и «точка бифуркации» между затмениями, и комета, которая направила его танцующие ноги по духовному пути Юпитера. Но все это осталось бы ничем, если бы не фантастическая работоспособность и упорство артиста, поставившего свою цель на беспримерную высоту по отношению к средствам и никогда не менявшего цель и средства местами. Когда средства оказывались негодными, он использовал другие, но неизменной оставалась цель. Его главная заслуга, на мой взгляд, – в умении настоять на своем, руководствуясь исключительно внутренним чувством, не склоняясь перед признанными авторитетами, будь то люди или танцевальные традиции.
Почти 36 лет Майклу пришлось ждать своего «пробуждения», но он всегда знал, что дождется, придерживаясь формулы: «Никогда не сдаваться!» И осколки кометы, упавшей на Юпитер, пробудили «спящую» силу его таланта. Но это была не только его победа, – это была победа его родной страны. Как никому другому, комета Шумейкера-Леви помогла, наверное, Ирландии. Почему именно ей – ответа нет. У меня. Но я давно заметила, что эта добрая комета таинственным образом соотносится с древней кельтской традицией, и «Celtic Tiger» лично для меня – дополнительное тому подтверждение.
История Ирландии удивительно похожа на историю Украины. Об этом говорили многие, кто-то – с усмешкой, кто-то – всерьез. В основном, эту близость выводят из постоянной борьбы обеих наций за свободу. Но мало ли на свете наций, боровшихся за свободу? Да практически все, в тот или иной момент своей истории. Одной борьбы за свободу для проведения подобных параллелей было бы мало. Нет, у Украины и Ирландии намного больше общего, чем это представляют нынешние аналитики. Обе страны в свое время были оккупированы и поглощены более сильными государствами, стремившимися лишить их национальной самобытности. Их пытались денационализировать и смешать с основным населением империй, отбирали их родную землю и отдавали имперским феодалам и чиновникам, уничтожали напрочь языки и культуру, запрещали национальные цвета: в Ирландии – зеленый, в Украине – желто-голубой, считавшийся чуть ли не цветом Дьявола. Для любой империи национализм есть самое страшное явление, буквально образ Сатаны, поскольку он разрушает суть империи.
Частично оба рассматриваемых народа действительно были ассимилированы «своими» империями. Многие украинцы теперь считают себя «морально» русскими, а многие ирландцы, по-видимому, – англичанами. Часть ирландских земель сейчас принадлежит Великобритании, часть украинских – России. Обе страны прошли через несколько голодоморов, – большей частью, искусственных, о которых мало кто в мире знает или хочет знать. В те годы все ирландское зерно под вооруженной охраной вывозилось в Англию, а украинское под такой же охраной продавалось за границу. Жители как одной, так и другой страны спасались от голода массовыми эмиграциями: ирландцы – в основном в США и Британию, украинцы – в Канаду, Португалию и др. страны. Голод 40х годов XIX века в Ирландии предотвратил успех кампании, которая проводилась против унии Ирландии и Британии. А во время голода 30х годов XX века в Украине о выходе республики из состава СССР даже речи не шло. Это был голод-устрашение, дабы всем, кто выжил, «не повадно было» оставаться прежними – несговорчивыми индивидуалистами, как это свойственно украинской нации. Голод в Украине был направлен на уничтожение всего украинского, и не случайно сразу после этого вся Кубань, процентов на 70-80 состоявшая из украинцев, вдруг мгновенно стала «русской», сменив не только свою национальную принадлежность в паспортах и метриках, но и «буржуазные» украинские фамилии: сигнал был принят.
Как для ирландских крестьян, так и для украинских в составе «их» империй устанавливались специальные законы, при которых у них не было ни защиты, ни стимулов для работы. Лишаясь своих обедневших хозяйств, в большом количестве люди нанимались в имперские армии. «Ирландия была неистощимым питомником прекрасных солдат», – сказал как-то герцог Веллингтон. В свою очередь, украинские казаки воевали на всех фронтах Российской империи, а в народе укрепилось своеобразное выражение для обозначения отбора крестьян для солдатской службы: «забрати у москалі». Это выражение сохранилось в украинской литературе, благодаря чему в годы школьной учебы я искренне считала, что «москалі» – это солдаты, и только в зрелом возрасте узнала, что это – жители московских земель, т.е. то же, что «русские», которые, конечно, «русскими» в глазах русинов-украинцев никогда не были.
Когда англичане в XII в. завоевали часть ирландской территории, они назвали ее «окраиной» («the pale»). В том же веке появились и первые летописные упоминания названия «Украина» («Оукраина»), относящиеся к Руси. Конечно, с точки зрения будущего Московского государства, Украина «окраиной» тогда быть не могла: это московские и другие финно-угорские земли были окраиной мощной восточноевропейской империи под названием Русь. Но в дальнейшем российские историки именно так трактовали ее название. Разве что западноевропейские государства могли воспринимать Украину, как окраину, – но не Московии, а Европы.
Историческое прошлое обеих рассматриваемых наций было практически присвоено другими государствами-империями, неотъемлемой частью которых они были объявлены (а у Украины – бывшей Руси – было отобрано даже название). Их долго не воспринимали в качестве самостоятельных стран и даже этносов. Например, украинцев считали региональным русским меньшинством. Могу признаться, что до недавнего времени я полагала, что англичане и ирландцы – один и тот же, кельтский народ. Теперь я знаю, что кельты – лишь ирландцы. Обе нации в своих метрополиях считались нациями предателей и изменников: они постоянно пытались освободиться из-под чужой власти, объявлявшей их «своими», и потому их многочисленные попытки обрести свободу трактовались, как предательство: предать могут лишь «свои». Обе были превращены в аграрные придатки захвативших их империй, которые облагали их драконовскими налогами и сказочно обогащались за их счет.
«Ирландцы – не нация, – сказал в начале XX в. высокопоставленный политик Ольстера, – а два народа, разделенные гораздо глубже, чем разделены Ирландия и Великобритания». «Нет такой страны, как Украина, – сказал уже совсем недавно другой политик, российский президент В. Путин. – Одна ее часть – это восточная Европа, а другая подарена нами». И Ирландия, и Украина были безнадежно разделены междоусобицами: одни принимали чужую власть и приспосабливались к ней, становясь ее частью (выражаясь турецко-татарской терминологией, это так называемый «ясир», становившийся сначала «янычарами», а затем, хорошо потрудившись на благо хозяев, и самой «ордой»), а другие стойко сопротивлялись ей. И здесь напрашивается аналогия с образом Зверя и образом Бога в человеке, с пассивной и активной позициями различных людей, в которых я вижу, соответственно, приспособленцев и созидателей, – о чем мной было выше сказано в связи с характеристикой творческого почерка Майкла Флэтли. Впрочем, все не так буквально.
После обретения независимости оба государства с большим трудом, преодолевая устоявшиеся привычки и стереотипы, стали восстанавливать свои национальные языки на официально-государственном уровне, хотя в быту по-прежнему большая часть населения этих стран общается на языках своих бывших колонизаторов. И это – при том, что их собственные, родные языки считаются одними из самых древних (даже архаичных) в Европе, а значит, они наиболее близки к первоистокам человеческой речи, в них глубже и основательнее проявлена истинная сущность вещей.
Между Украиной и Ирландией существуют поразительные параллели даже в хронологическом измерении. Например, завоевание Ирландии викингами произошло в конце VIII в., а завоевание Руси варягами (теми же викингами) – в средине IX в. Интересно, что ирландскую столицу Дублин основали именно викинги, а украинский Киев сделал своей столицей захвативший его варяжский князь Олег, назвав этот город «матерью городов руських». Изгнали своих варягов обе страны тоже почти одновременно: Ирландия – в начале XI в., Русь – в конце X в., когда Владимир Великий, будучи по матери древлянским князем, т.е. наполовину «руським», объявил смену династии с отцовской на материнскую, повыгоняв из Руси всех «лишних» викингов. Наиболее поразительно совпадение времени завоевания Ирландии и Руси их главными имперскими «хозяевами», – 1169 г. Тогда случилось и первое англо-норманнское вторжение в Ирландию, и положивший начало падению Киевской Руси первый сокрушительный разгром Киева отцом-основателем Московского государства Андреем Боголюбским. Еще одна тяжелая страница Украины – «братское воссоединение» с Россией в 1654 г. Примерно в те же годы восставшая против Англии Ирландия потерпела наиболее болезненное поражение от армии Кромвеля, устроившего самую страшную резню за всю историю Ирландии в ее двух важных городах и вынудившего ирландцев к подчинению. Почти все их владения тогда были конфискованы, а земли начали заново заселяться англичанами и шотландцами. Причем в 1653 г. ирландский парламент был временно включен в состав английского. Чем не «братское воссоединение»?
В 1916 г. ирландцы попытались воспользоваться ослаблением Великобритании в первой мировой войне и начали свою войну за независимость, которая продлилась до декабря 1921 г., когда был заключен компромиссный англо-ирландский договор. Согласно договору, Ирландия получила статус доминиона Британии (как Канада), относительно свободного государства (без Северной Ирландии), но с присутствием британских вооруженных сил и с клятвой верности ирландских членов парламента английской короне. Формально Ирландское свободное государство было провозглашено 6 декабря 1922 г. В свою очередь, Украина практически тогда же воспользовалась революцией 1917 г. в России и провозгласила себя независимым государством. Война за возвращение Украины в состав «перезагруженной» империи продолжалась вплоть до конца 1921 г., когда Украина была насильственно возвращена в «братское лоно», а 30 декабря 1922 г. состоялось провозглашение создания СССР, в состав которого на правах советской республики вошла Украина (без Кубани, Дона и других бывших украинских территорий). Таким образом, Ирландия была переформатирована в доминион Британии, а Украина – в республику нового инварианта Российской империи.
Из отличий между обсуждаемыми странами я бы назвала религиозный состав колоний и соответствующих метрополий: если в Ирландии функционирует католическая церковь, а в Великобритании – протестантская, то в Украине и России господствует одна и та же церковь – православная, что всегда невероятно усложняло для Украины процесс освобождения из-под московской власти. Отличие между странами наблюдается и в том, что ирландский и английский языки не только совершенно не похожи, но и относятся к разным языковым ветвям: ирландский – к гойдельской группе кельтских языков западной ветви индоевропейской семьи, а английский – к германской группе ее северной ветви. В то же время, украинский и русский языки очень похожи и происходят из одной славянской группы северной ветви индоевропейской семьи. Правда, это объясняется тем, что русские взяли на вооружение чужой для себя славянский язык – староболгарский – и на его основе сформировали свой собственный, с вкраплением родных финно-угорских и тюркских элементов. Тому были, конечно, свои политико-религиозные причины, обсуждать которые сейчас не будем, но факт остается фактом.
Еще одно отличие между этими странами состоит в том, что Англия колонией Ирландии никогда не была, тогда как центральные российские территории во времена Киевской Руси были колониями последней, и в этом смысле можно говорить о неком – справедливом или нет, – но воздаянии, совершенно не приемлемом для оценки британо-ирландских отношений. Англия не называла себя Ирландией, – быть может, именно по этой причине, в то время как Московское царство присвоило себе название Руси.
В конце концов, к 1948 г. Ирландия с оружием в руках добилась долгожданной независимости, хотя отдельными территориями (протестантской Северной Ирландией) ей пришлось пожертвовать. Украина своей независимости с оружием в руках так и не добилась: на нее в 1991 г., по счастливому стечению политических обстоятельств, она просто свалилась с Неба – наверное, «за выслугу свободоборческих лет». В итоге Ирландия стала свободной и самодостаточной страной, пережившей в 1990-е годы огромный экономический взлет, а Украине этот вариант пока даже не светит.
На мой взгляд, причина столь безрадостных перспектив для Украины – в том, что она еще не освободилась от своих «янычарских» территорий, как это сделала Ирландия. Последняя даже приняла закон, по которому англизированной Северной Ирландии ни при каких обстоятельствах не суждено возвращение в состав родной страны. А Украина еще нервно держится за свой восток и Крым, хотя они давно по духу российские. Сегодняшняя украинская власть относится к этим областям, как к чемодану без ручки. Сама их не отдает, как будто дожидаясь, когда их силой заберет Россия. Украина – мирная и уравновешенная страна, и потому начало военного противостояния возьмет на себя более легкая на подъем в таких делах Россия. Она же и «решит украинский вопрос» в наилучшем для Украины виде: забрав себе «свое», она таки отпустит Украину в самостоятельное плавание (я оптимистка!).
Украина находится под знаком Тельца, а под каким Ирландия – мне трудно с уверенностью сказать. Одни ставят ее под Телец (что вряд ли), другие (школа П.П. Глобы) – под Овен (что, по-моему, ближе к истине). Борьба ирландцев длилась до победного конца: они никогда не смирялись с назначенной им имперской властью ролью. Для Овна это более естественно, чем для Тельца. Нет ничего сложнее для страны Венеры, чем отстаивать свою свободу с оружием в руках (Марс в Тельце – в падении). Ирландцам было, все-таки, психологически легче, чем украинцам, которые лишь периодически поднимались на борьбу, – вначале что-то даже получалось, но под конец всегда чего-то не хватало. Ну, не наше это…
Ирландская гордость отразилась в традиционной позиции ирландских танцоров, в ней же зафиксирована твердая решимость добиться своего, несмотря на все препятствия. В украинских танцах ничего подобного нет. Там такой разгул забойного драйва и искрометного веселья, что кажется, будто все у нас хорошо. Впрочем, наши исторические проблемы отразились не в танцах, а в песнях, что и неудивительно: Украина – страна Тельца, а Телец управляет шеей и горлом. У ирландцев нет таких тоскливых и страдальческих песен, как у нас. А пение не заряжает таким огнем, как танец, не производит столь бодрящего воздействия на душу, которое способно инспирировать активное отстаивание своей позиции. Ирландия – явно не страна Тельца. В отличие от Украины, она давала о себе знать не через голос, а через действие. Определенно, Ирландия – огненная страна. Собственно, кельты у меня всегда ассоциировались с огнем: их в древности считали колдунами, поскольку они в совершенстве владели секретами плавки металла и были искусными кузнецами, а в древности это искусство приравнивалось к колдовству.
Так или иначе, не мытьем, так катаньем, не военными действиями, так временной демократизацией России, но Украина обрела свою выстраданную независимость. Других шансов, по-видимому, у нее просто не было. Ведь, в общем и целом, Украина пережила намного более жестокое «выкручивание рук» со стороны империи, чем Ирландия. Например, во времена голода в Ирландии крестьяне могли хотя бы уехать из страны, а в советской Украине в годы голода 30х они не могли даже выйти из деревни, чтобы прокормиться в городе: вокруг дежурили заградотряды автоматчиков, которые расстреливали каждого, кто пытался бежать из села. Кроме того, английская нация – все же, нация западного типа, в отличие от самобытной цивилизации России, получившей сильную прививку монголо-татарского духа. Одно дело – находиться в составе высокоразвитого государства, и совсем другое – в составе пост-татарской империи. Если на момент завоевания Ирландии Англия была, как минимум, не ниже по уровню цивилизационного развития, чем сама Ирландия, то Украина после Речи Посполитой провалилась в истинный «Тартар» (так, собственно, на старых картах именовалась территория России – тогдашнего государства татар, в которых усматривали посланников древнегреческого Ада). Возможно, это – одна из причин того, что независимая Украина не воспринимает русский язык в качестве второго государственного, в то время как Ирландия оставила себе вторым официальным языком английский. По-видимому, английский – тот язык, который заслужил себе такое право. Он заслуженно имеет статус языка международного общения (в отличие от русского), поскольку всю мировую научную и культурную историю создавали люди, говорившие, большей частью, на английском языке. И я могу понять решение ирландцев (чем бы они сами его ни аргументировали), в то время как для Украины подобный вариант был бы совершенно не приемлем.
Сейчас, в непростой период финансового кризиса, многие политики в Украине говорят: «Давайте вынесем за скобки все наши идеологические разногласия, не будем поднимать национальные и духовные вопросы, займемся исключительно экономикой. Вот накормим народ, тогда можно будет идеологией, наукой и культурой заняться». Не выйдет. Этот состав формируется с головы поезда. Пока не будет восстановлена культура, – язык, искусство, философия, – экономика не поднимется никогда, ибо она – следствие, а не причина, как и все материальное: по закону Небес, материальное формируется лишь после духовного, являясь его конкретным воплощением.
Возьмем пример Ирландии: когда там начала возрождаться культура, тогда произошел и экономический подъем. Что касается Украины, то на сегодняшний день в стране не наблюдается ни одного действительно нового явления в искусстве, которое могло бы стать аналогом ренессанса ирландских танцев в 90х годах прошлого века. У нас ничего подобного нет и, наверное, не предвидится. Нет ничего такого, что могло бы заинтересовать и взволновать весь мир, как, к примеру, выступление Майкла Флэтли на «Евровидении» 1994 г.
Многие украинские журналисты и труженики шоу-бизнеса заявляют, что «Евровидение» – второсортный конкурс, который Европа не смотрит. Странно только, как ему удалось продержаться в столь безразличных к нему реалиях более 50 лет. Да и феномен Флэтли напрочь опровергает это утверждение. Украина тоже имела шанс на Евровидении-2004, когда этот конкурс выиграла Руслана, представив Европе зажигательную национальную программу в западно-украинских традициях. Она разительно отличалась от приглаженных и напомаженных имперских вариантов «украинского искусства» – так называемой «шароварщины». Певица показала по-настоящему живую этническую программу, уходящую корнями в глубину и древность полузабытой украинской культуры. В чем-то феерическое выступление Русланы под красноречивым названием «Дикі танці», на мой взгляд, перекликалось с выступлением Майкла Флэтли, поразившего Европу несколько нестандартным вариантом ирландского танца, в котором угадывалась подлинная, «дикая» жизнь. И в этой связи мне вдруг припомнилась одна из исторических версий, согласно которой кельтские галлы (или гэлы, гаэлы) Ирландии и украинцы Галичины (вместе с некоторыми народностями Венгрии, Чехии и Хорватии) происходят из одной этнической ветви – иранских огнепоклонников под названием «кавары», – т.е. «белые, светлые, чистые» (гипотеза О. Гуцуляка). С названием Галичина, как утверждает Гуцуляк, перекликается эпическая страна кельтских сказаний о святом Граале Галахия (Gallacye). Но это – к слову. Забудьте.
Случайно или нет, но в том же 2004 г. в Украине произошла Помаранчевая революция, – гулять так гулять! – прославившая ее на весь мир. Только воспользоваться дивидендами мировой заинтересованности наша страна так и не смогла. Быть может, потому, что мы еще не поделились с Россией своей «Северной Ирландией»? Восток и юг страны все равно никогда не примут украинской Украины, а не-украинская Украина никогда не обретет экономического благополучия, не выйдет на уровень своей вчерашней «подруги по несчастью» Ирландии, намного на сегодня превышающий те же показатели протестантской Северной Ирландии. Тот путь к экономическому благополучию, который предлагают нам политики украинского востока, изначально несостоятелен, поскольку включает в себя дальнейшую де-украинизацию страны, – что не может не ухудшить ее экономических результатов, вернув их на имперские «круги своя».
Мне хорошо известно, что нельзя проводить прямых параллелей между отдельными странами, находящимися, к тому же, по разные стороны Европы (Ирландия – на ее западной окраине, Украина – на восточной). И все-таки пример Ирландии не может не воодушевлять: этническое государство, открывшее себе и миру свою первозданную культуру, мгновенно взлетело на вершину успеха и стало одним из самых состоятельных в Европе. Но Ирландия – страна, которая очистилась от колониального прошлого, «простив и отпустив» ту свою часть, которая предпочла империю, и это проявилось даже в том, что многие ирландские танцоры освободили руки в танце: ирландцы больше не чувствуют себя связанными и сами никого не желают связывать. Разве это не добрый знак?
Со времен распада Киевской Руси, переставшей быть империей, лишь однажды Украина была самостоятельным этно-национальным государством, когда все «не-руськие» народности остались за ее пределами, – с конца XII до середины XIV века. Это были знаменитые 150 лет Галицко-Волынского княжества, позже – королевства Даниила Галицкого. Я думаю, что именно в Галичине заложены национальные корни и духовные истоки Руси-Украины. Что примечательно: украинский язык в повседневном общении сохранился, преимущественно, на западе страны, тогда как даже в Киеве, столице Украины, господствует чужой язык. Возможно, что и возрождению национального искусства старт будет дан на Галицкой земле. Но, к сожалению, это вряд ли произойдет раньше, чем нам придется расстаться с землями, которые уже стали чужими, – я снова за свое: «Карфаген должен быть разрушен!» Если только, правда, сама Россия раньше не рассыплется на многочисленные уделы: тогда ей будет не до того, чтобы предъявлять территориальные претензии к Украине.
Чье разделение случится раньше, – Украины или России, – на этот счет есть разные предположения, и не будем далеко загадывать. Время покажет. Но при любом раскладе возрождение Украины уже неизбежно, и собственный «кельтский тигр» еще пройдется по ее территориям. «Русским» или «руським тигром» его вряд ли назовут, ввиду ненужных ассоциаций с Россией. Возможно, его назовут «сарматским тигром», ведь древние ираноарийские племена сарматов составляют основу русинской народности. Не важно, как назовут, лишь бы он был. И успешный пример «братской Ирландии» наполняет мое сердце твердой верой в то, что это когда-нибудь случится. Как говорил Майкл Флэтли, «следуй за своей мечтой… нет ничего невозможного».
Спасибо, что ты есть, Ирландия.
