Оксана Лианова.

Война и мир полов.

 

В сложной и противоречивой научной среде мирно сосуществует несколько концепций происхождения Вселенной. В середине прошлого столетия особую популярность получила теория Большого Взрыва, согласно которой Вселенная произошла из одной макроэргической точки, хранящей в себе зародыш нынешнего и грядущего космического многообразия. Это весьма одухотворенная теория, ибо великому множеству материальных объектов она ставит в соответствие единый формообразующий центр, – я бы даже сказала: триединый центр, которому человечество уже давно подыскало название. И сколько бы ни пытались ученые отмежеваться от «темного» и «суеверного» наследия прошлых поколений, называя эту гипотетическую реальность удобоваримыми для науки названиями, – зачем придумывать велосипед, коль он давно уже придуман? Ведь Бог един для всех, – и для полуглухой бабушки с далекого нанайского поселения, и для полуслепого профессора в очках из Гарварда или МГУ.

В глубокой древности наука с мифологией были едины. Людям не требовалась вера в Бога, – они Его знали. Знали так же, как мы, нынешние, знаем о том, что есть четыре времени года, четыре времени суток или четыре направления света. Главная ценность языческого мира, которую мы давно утратили, – ценность оккультного, мистического знания. Это знание было основой веры (как мы сейчас ее называем) в Бога. Оно же служило точкой опоры человека в этом непростом мире. Все было пронизано, – не верой, нет! – знанием Бога. Подобно тому, как мы сейчас уверены в своем существовании, точно так же и наши далекие предки были уверены в существовании Бога и в своем единстве с Ним.

Я описываю здесь, конечно, некий мифологический (что вовсе не значит: нереальный) Золотой век. О нем немало было сказано в трудах самых разных философов, мистиков и представителей художественного творчества. Не берусь датировать его конкретным хронологическим периодом. Хотя в работах отдельных исследователей подобные попытки и делаются, однако вряд ли они заслуживают большого доверия: слишком много воды утекло, унеся с собой все архивы и первоисточники, если таковые и были.

Золотой век, быть может, существует и сейчас, только в несколько ином пространстве и времени. В мифологическом пространстве-времени, – уж, по крайней мере. А мифы живут в нас самих и постоянно разыгрываются в нашей повседневной жизни, как положительные или отрицательные агенты нашего развития и движения вперед. Золотой век есть аналог целостного состояния сознания, которое, согласно многочисленным мифам, было вероломно расколото вторжением в наш мир системы зла.

Подобно Господу Богу, по чьему образу и подобию создан человек, целостное человеческое сознание имеет троичную основу, что символизирует тройственную структуру мироздания: духовный мир Меног, материальный мир Гетиг, и между ними – тонкая прослойка «интеллигенции», душевный мир Ритаг. Этим трем мирам традиционно соответствуют тройственный авестийский постулат «мысль – слово – дело» и три мировых начала: мужское, женское и андрогинное. Андрогинное начало имеет природу космического разума и любви. Именно поэтому третья ипостась Божества, Сын Божий, является воплощением Логоса-Слова, давшего людям главную христианскую заповедь Любви.

Мировой разум стоит над разделением мира на мужскую и женскую партии. Разум есть андрогинно-целостная реальность, несущая в себе замысел творения двуполярного мира. Информация всегда предшествует энергии, а замысел творения предшествует самому процессу творения. Точно таким же образом и Господь Бог предшествует миру, – о чем было сказано в Евангелии св. Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Евангелие св. Иоанна акцентирует внимание на более раннем мифологическом периоде, чем иудейская Книга Бытия. Ведь первая глава Бытия начинается с описания творения мира Господом, а работа Иоанна – с объяснения самой природы Того, Кто сотворил этот мир. Книга Бытия начинает с фундамента: «…сотворил Бог небо и землю», – т.е., мир духа и мир материи. Но фундамент всегда вторичен. Первичен его замысел, а в данном случае это – Слово из Евангелия св. Иоанна.

Где нет начала и конца, там нет и быть не может фундамента. Есть только отношение, принцип соответствия и взаимосвязи. И Господь Бог не есть фундамент, ибо Он не материален, хотя и создает все материальное по Своему образу и подобию. О законе так называемой мировой сети много писали ученые-физики Джефри Чу, Грегори Бэйтсон и др. Их мировоззрение основывается на идее о том, что все вещи существуют лишь благодаря их взаимоотношениям и связям, а не благодаря своим фундаментальным характеристикам. Так называемая «бутстрэпная» философия «сетевого мышления» не принимает никаких фундаментальных констант, описывающих строение Вселенной из элементарных «кирпичиков». «Да он сумасшедший! – сказал как-то в частной беседе об одном своем знакомом Г. Бэйтсон. – Он думает, что мы – электроны».

Для системного подхода к жизни характерно восприятие мира, как динамической сети взаимосвязанных событий, «связующих паттернов» мирового бытия. Все остальное суть зыбкий грунт, грозящий рухнуть в преисподнюю в любой момент. Даже И. Кант в свое время писал о так называемой «вещи в себе», представляющей собой «черный ящик» для внешнего наблюдателя. И в самом деле, мы ничего не можем сказать о сущности того или иного объекта, ибо не постигаем сущности создавшего его Бога. Зато мы вполне определенно можем говорить о его функциональных отношениях и связях с другими объектами. Не исключен и тот момент, что столь проблематичное восприятие энергоемких, фундаментальных вещей объясняется их чуждостью «связующей» природе человека. Субъективному человеческому я намного легче дается описание субъективного же мира, чем несколько отстоящего от его собственных императивов объективного мира.

Принцип линейной связи положен в основу формальной логики. Замечательный мыслитель Спиноза, рассуждая о природе вещей, свою оригинальную точку зрения любил излагать в форме теорем. Доказывая логическую взаимосвязь между двумя утверждениями, он уверял, что таким образом доказывает истинность одного из них. Истинность же второго, из которого проистекает доказательство первого, он принимал, что называется, «и так». Великий мудрец премудро не брался за доказательство фундаментальных вещей, ибо их просто невозможно доказать.

Все материальное относительно. И полнота его постижения зависит исключительно от полноты нашего восприятия Бога. Абсолютно лишь наше собственное я – то единственное, в существовании чего мы никогда не сомневаемся. А человеческое я, как и Я Господа Бога, не есть фундамент, не есть дух или материя, а есть связь и отношение, а также Любовь, как сказано в христианском Новом Завете. Это – то самое Слово, которое «в начале было у Бога, и Слово было Бог».

Человеческая душа – вне фундамента, как и вне энергии. Но она способна создавать из самой себя (как из сущности Бога) объективный, энерго-фундаментный мир. Энергия создается по типу, определяемому разумом, или отношением. В научном и околонаучном мире давно обсуждается идея так называемого торсионного, т.е., вращательного движения, переводящего информацию в энергию. Известно также, что при синтезе химических веществ происходит поглощение энергии, а при их распаде – выделение. Выделение энергии при распаде веществ очень напоминает мне древние мифы о духовном падении человека, в результате которого он раскололся надвое. При распаде целостной структуры на два полярных начала выделяется энергия, запускающая процесс создания материального мира. Вращательное движение информационного целого создает духовно-материальную структуру, некое энергосодержащее двуполярное образование, и над этим, наверное, стоит подумать.

Вполне возможно, что в ближайшем будущем основой новой физической парадигмы мира будет уже не статика элементарных частиц, а динамика их взаимоотношений. Не объективно-статическая, а субъективно-динамическая система наших связей и субъективных желаний станет основой для описания окружающего нас мира. Физическая модель будущего будет строиться не на элементарных частицах, а на нашем мыслительном моделировании этих частиц, на творческом, триедином человеческом я. Хотя, по правде сказать, это будет уже далеко не физическая модель мира. Да и в наши дни физика начинает потихоньку выходить за пределы самой себя.

В мире духовно-физическом первое число – один, а в мире живом – число три. «Что первичнее: курица или яйцо?» – вопрошали многие любознательные субъекты. По-видимому, первична жизнь, первично живое начало, ибо у неживого отсутствует импульс движения и развития, создания чего бы то ни было из себя, любимого. Точнее, нелюбимого, поскольку любовь является прерогативой живого мира. Любовь-то и ведет к движению и развитию. Из неживого никогда не образуется живое, хотя представители материалистической точки зрения считают иначе. Из элементов не построишь целое, как не произведешь гомункула из пробирки без согласия Господа Бога, – того же принципа Троицы. Вдохнуть живую душу – значит, задействовать целостное (по крайней мере, для нас) число три.

С точки зрения «материального» взгляда на мир, найти ответ на вопрос о курице и яйце невозможно, поскольку и курица, и яйцо здесь трактуются одинаковым образом. Но если воспринимать не материальную, а смысловую составляющую этой пары, то первично, конечно, яйцо. Ведь оно заключает в себе замысел числа три, в отличие от курицы, с ее «делительным» числом два. Курица в данном случае – только сосуд, позволяющий появиться на свет новой триединой структуре. Прежде, чем появилась курица, должна была существовать идея ее появления, зародыш ее жизненной структуры, символизируемый тем самым яйцом, которое она вынашивает. И временные параметры здесь не играют никакой роли, ибо первотворение совершается вне времени.

В основе нашего мира – Божественная Троица, а не дробные элементы материи. Мир является изначально живым, и потому бессмертным. А процветающее ныне зло, как и фатум смерти, проникло сюда уже несколько позже, как временное и временнóе явление. В Божественной Троице не должно быть иерархии, ибо иерархия – сфера интересов объективного, духовно-материального мира. Троица – высший символ Божественной Любви и (простите) демократии. Ни одна из ее Ипостасей не возвышается над другими. В противном случае происходит то самое грехопадение, которое так красочно описала древняя Книга Бытия.

В символическом коде грехопадения было заложено унижение женского начала перед мужским (вспомним заклятие Иеговы), перевес в одну из сторон мирового целого, что и стало отправным пунктом всех дальнейших духовных катаклизмов. Именно с этого момента целостность человеческого разума была разрушена, и обе его части вступили в бескомпромиссную войну, в ходе которой они принялись всемерно унижать и ослаблять друг друга. Тогда же было поколеблено единство живой природы и вместо столь желанного бессмертия человек довольствовался циклическим законом смерти и нового рождения.

Поскольку Господь Бог и Высший Разум есть, по сути своей, одно и то же, для веры в Бога необходимо знание Бога, понимание Его божественной природы, которая в виде космического закона цементирует все мироздание и обеспечивает его жизнестойкость и жизнедеятельность. Как было выше сказано, в Золотую эпоху человек не нуждался в вере в Бога. Реальность Господа в человеческом представлении была реальностью его собственного я, и человеку ничего не надо было себе доказывать. Потребность в вере возникла лишь в результате постепенного угасания человеческой памяти о Золотом веке, что, в свою очередь, явилось следствием раскола единого целостного человеческого существа на две полярные части. Это был раскол в самой священной Троице Божества, раздел и травматический разрез «по живому», отчего Сам Бог в человеке был «убит», а человек стал смертным существом.

Угасание памяти и утрата значительной части эзотерических знаний, обеспечивавших постижение человеком Божества, как своей идеальной, первичной природы, есть тяжелый крест, который несет на себе современное человечество. Разум нынешнего «прогрессивного» землянина серьезно измельчал, потому что был нарушен паритет между двумя частями человеческого мозга. Потеряна «золотая середина» в характере нашего мышления. Правополушарное «женское» мышление, столь высоко взлетевшее в матриархальную эпоху, вдруг резко затормозило, уступив свое первенство левополушарному «мужскому» мышлению, которое, по простому недоразумению, считается ныне высшим эталоном человеческого разума.

Как матриархат, так и патриархат – всего лишь нестойкие социально-исторические системы правления. Война полов, как и приснопамятный раскол в христианской Церкви, есть печальный знак духовного падения и дальнейшего забвения человеком своих естественных духовных основ. Для «человека разумного» органично не верить, а знать. Своим целостным разумом человек сопричастен Высшему Разуму Творца. А Божественный Разум является высшим, универсальным пределом простого людского ума.

В Золотую эпоху человек был «внеполярным», андрогинным существом. Но когда его расколовшийся разум начал тускнеть и покрываться ржавчиной забвения, у него возникла потребность в помощи со стороны провиденциальных сил. В качестве компенсации за утраченную мудрость в человеческое сознание проложила свой путь вера, – в понимании пока еще неполного, мозаичного знания. Таким образом возникали мировые религии. В наше гуманитарное пространство их постепенно вводили так называемые Спасители. Они очищали наш хрупкий ум от «модернистских» наслоений бесполезной, а порою даже вредоносной информации, – полуправды, будто созданной для углубления раскола между «правым» и «левым», с тем чтобы разрушить окончательно первичный мир Господней истины.

Четвертый (согласно моей классификации) Спаситель Иисус Христос был воплощением бессмертной человеческой души, а также Самого первоисточника этой души, Господа Бога. Бога, Который «очеловечился», спустившись с небес на землю и, тем самым, соединив небо с землей, духовное с материальным, в едином андрогинном синтезе, в золотой пропорции любви. Андрогинное всегда бессмертно. Бессмертна человеческая душа. Бессмертна божественная Троица. Бессмертна любовь. Золотая алхимия любви ведет человека к воскресению и одаряет его бессмертием.

Целостный разум человека располагает к обретению им Божественной мудрости, и первоочередной задачей духовных пастырей является достижение доступности в подаче богословского материала своей многочисленной пастве. Религиозные мыслители, считавшие своим долгом объяснять людям сущность и природу Божества, были, по всей видимости, наиболее близки к нашему Небесному Создателю. Именно они, а не те, кто настаивал на приоритете использования «абсурдных» аргументов в пользу веры, были истинными маяками на пути человеческого духовного взросления. А ввиду того, что Сам Господь в лице Своего Сына Христа воплотился на земле, все подлинные аргументы духовного учения должны быть близки и понятны каждому простому человеку. Наш Небесный Отец в человеческом теле стал нам ближе и доступнее, и так же близки и доступны должны быть переведенные на человеческий язык Его Божии законы. Там, где нет понимания, господствует слепая вера, готовая в любой момент обернуться диким фанатизмом. Там же, где человек не уходит с головой в топорное зазубривание внушаемых ему догматов, а приходит к самостоятельному осмыслению информационного материала, возникает целостное знание, личностная уверенность в Боге, как в самом себе.

Современному христианству не хватает высоты понимания, и здесь свою роковую роль сыграло категорическое неприятие отцами Церкви тех ценных сведений, которые оставили нам ранние, в т.ч. языческие, учения. Понимание созвучно не только андрогинным, но и, в какой-то степени, женским жизненным ритмам. Именно женщинам свойственно лучше, чем мужчинам, понимать других. Именно они в большей степени настроены на психологический, душевный контакт и эмпатическое сопереживание. Умение поставить себя на место другого является результатом глубинного личностного опыта человеческой души, успевшей пройти определенные ступени духовного развития и вышедшей на новый уровень освоения Божьего мира. Женское начало считается как бы «старшим», вторичным, по сравнению с мужским, поскольку мифологически оно возникает «на базе» первичного, мужского начала и заключает в себе весь опыт своей предшествующей стадии. Да и в обыденной жизни, как правило, женщины кажутся старше своих ровесников-мужчин.

Где не хватает полного, «двойного» опыта жизни души, – как свет Солнца, необходима религия. Возможно, мужчинам она необходима даже больше, чем женщинам, ибо последние и так ощущают свою высокую ответственность за сохранение мира и жизни на земле. Все пацифистские и экологические движения имеют явно выраженную феминистскую направленность. Религиозная жажда возникает там, где не хватает полного, целостного знания, и прежнее знание Бога заменяется верой в Него. А вера, как показывает опыт исторического христианства, зачастую превращает Бога в Его прямую противоположность, – взять хотя бы Бога христианской инквизиции, которому, к примеру, подошло бы имя не Элохим, а, скажем, Вельзевул или Азазель.

Для того чтоб заменить сегодняшнюю веру, основанную на полуправде, на подлинное знание Бога, человеку необходимо обратиться к своему целостному разуму, основанному на деятельности обоих полушарий головного мозга. А это значит – прекратить войну полов, прекратить возносить какой-либо из видов человеческого (право- или левополушарного) мышления над другим, ибо ни один из них не владеет монополией на истину. Истина находится лишь в надежных руках мышления «андрогинного» типа. Мифология и наука являются двумя сторонами одной медали, которая не будет действительна без одной из своих сторон.

Среди современных физиков бытует такое мнение, что идеалистов встретить легче именно в их среде, чем в среде современных философов, которые в массе своей больше склоняются к материализму. Такой удивительный парадокс во многом объясняется последними открытиями в области астрофизики и физики микромира. И в этой связи нынешние ученые больше симпатизируют древним индуистским и буддийским учениям, поскольку именно они наиболее точно отражают физическую картину насущного мира. Христианство же, с его революционной картиной изменения физических основ и отмены всех природно-циклических законов, они жалуют гораздо меньше, учитывая базовую специфику своих профессиональных интересов. Тем не менее, и христианские постулаты получают порою поддержку у современных ученых. А некоторые из этих искателей правды даже пытаются обосновать христианскую идею воскресения, опираясь на те же физические законы, – что, на мой взгляд, уже не совсем «в тему».

Кто-то выдвигает гипотезу последовательного расширения и сужения Вселенной, кто-то эту гипотезу развенчивает, утверждая, что в расширяющейся нынче Вселенной дальнейшее сужение уже невозможно. Подобные позиции ассоциируются у меня с извечным спором между языческой и христианской духовными позициями, между циклическим и линейным, множественным и единичным вариантами истории мира. Восточные учения, разумеется, утверждают бесконечную цикличность, так называемое вечное дыхание Брамы. Христианское учение предпочитает эсхатологическую реальность Конца Света, за пределами которого начинается совсем другая, блаженная жизнь без страданий и смерти. И эта позиция, конечно, идет вразрез с самой идеей христианских ритуалов, связанных с бесконечным повторением одних и тех же действий и символических ситуаций. Так языческие ритмы в духовной практике Церкви смыкаются с «неритмичностью» сугубо христианской.

Понятие цикличности предполагает множественность «концов» и «начал», смертей и возрождений, а понятие линейности основывается на идее одного-единственного конца и одного-единственного воскресения, после которого уже никогда не наступит смерть. Первое стоит на фундаменте разделения и войны полов, второе – на фундаменте конвергенции полярных начал и алхимического синтеза их в одно-единое целое. Только целое и дает знание Бога, при котором человек уже не нуждается в какой бы то ни было религиозной вере.

Цельность единого обеспечивается поистине равноправным, а не иерархическим отношением между двумя (или даже тремя) его слагаемыми. На государственном уровне этому принципу соответствует политическое устройство типа демократии. Демократия, как верно сказал У. Черчилль, – весьма посредственная вещь, но на сегодняшний день человечество ничего лучше не придумало. Демократия есть ноу-хау западного общества, с его более поздним типом цивилизации. И не случайно так велика в нем роль женщины, чего не наблюдается на древнем, «фундаментальном» востоке.

Восток представляет более ранний тип культуры, с преобладанием общинного способа производства и бытия. Известная в психологии диада «мы – они» отражает самый первый, еще весьма примитивный характер человеческой самоидентификации. Индивидуально-личностная позиция «я – ты» появляется значительно позже, когда в свою силу вступают ценности западного образца.

Различие между позициями «мы – они» и «я – ты» заключается в уровне ответственности человека за все происходящее в доверенном ему Господом мире. Круговая порука «колхозного» бытия лишает человека самостоятельности и возможности как-то влиять на эволюционный поток жизни. Он руководствуется не своими собственными соображениями, а, большей частью, приказами «сверху», со стороны верховных лидеров общины. В то же время, личностная ответственность, превалирующая в более или менее равноправных социальных образованиях, позволяет человеку получать те результаты, на которые он рассчитывает, исходя из объема затраченных им усилий. Количество вложенного труда «индивидуалиста» прямо пропорционально награде за вложенный труд, в то время как у «коллективиста» эта зависимость описывается уже не прямой, а весьма кудрявой пропорцией.

Христианская идеология является хрестоматийной идеологией западных сообществ. Она органична для представителей более позднего, в сравнении с восточными, типа цивилизаций. Персоналистический менталитет «западного» толка предполагает наличие личностной инициативы, большую заинтересованность человека в производительности собственного труда, а также глубокое самоуважение, уважение к самой человеческой жизни. А вот на аскетическом востоке человеческая жизнь имеет куда более скромную ценность, и это объясняется, помимо прочего, традиционной верой восточных людей в реинкарнацию и вечную жизнь. С другой стороны, материалистическая идеология Советского Союза, как государства коммунально-восточного типа, исключала веру в бессмертие души, что не мешало правителям этой модернизованной деспотии относиться с таким же пренебрежением к человеческой жизни, как если бы они верили в реинкарнацию. Это только лишний раз говорит о противоестественности данного государственного «интернационала», чьи дни уже с самого начала были темны и сочтены.

На демократическом западе всегда весьма бережно относились к человеческой жизни, и причиной тому – христианское свойство рассматривать жизнь каждого человека, как жизнь всего человечества. Одна-единственная личность представляет здесь все христианское сообщество, как в свое время Иисус Христос символизировал собой весь крещеный и некрещеный мир. Тем не менее, не исключено, что столь высокая ценность человеческой жизни на западе объясняется отсутствием полноценной веры (как доподлинного знания) в христианском мире: никто не осмеливается рисковать столь ценным даром, как жизнь. А в условиях забвения древних языческих знаний даже возникла известная формула: «На Бога надейся, а сам не плошай».

В дохристианском обществе первоочередным был духовный выбор на уровне этноса или народности. Были народы, которые, согласно мифам, Господь стирал с лица земли, и были народы-избранники, которым посчастливилось чем-то приглянуться Творцу и чье приумножение активно поощрялось Господом. С выходом христианства на мировую религиозную арену координаты духовного выбора кардинальным образом изменились. Теперь уже каждый человек принимает ответственность за свою судьбу на себя и больше не полагается на коллективную индульгенцию для своей национальной группы. Западные приоритеты получают в христианстве наиболее широкое распространение, и соответствующий им демократический строй, столь нелюбимый политологами античности, выходит на пик своей наибольшей популярности в современном мире. Нынче практически все стремятся быть (или хотя бы называться) демократами, даже те, кто, по своему природному менталитету, демократами быть просто не могут. Не поможет им в этом даже формальная, а порой и насильственная, христианизация, тем более что, в лучшем случае, речь здесь может идти разве что о православном варианте: католический они просто «не потянут».

По мнению некоторых исследователей, существуют целые цивилизации правополушарного и левополушарного типа. Одним они предвещают прогресс и процветание, другим – регресс и угасание. Например, историк-экономист Ю. Каныгин выделяет «правые» и «левые» цивилизации, связывая эту «правость» и «левость» со следованием светлым или темным программам духовно-цивилизационного развития, – соответственно. Левополушарные (т.е., правосторонние) цивилизации наделяются положительными характеристиками, а правополушарные (и левосторонние) – отрицательными. Правополушарная Атлантида, по словам ученого, подверглась справедливому наказанию и в один день опустилась под воду, а вот нынешняя левополушарная цивилизация (имеется в виду современное патриархальное мироустройство) подает большие духовные надежды. Однако как-то слабо все это вяжется со стремительно углубляющейся экологической катастрофой, наблюдаемой в наши дни, а также с обширными военными действиями и кровавыми терактами, участившимися в последнее время на некоторых территориях планеты. И, на мой взгляд, только экологический (т.е., правополушарный) разум способен предотвратить этот пугающий процесс. Левополушарная же наука, по всей видимости, просто не в состоянии решить эту жгучую проблему.

Идущее из глубины веков отождествление правой стороны с добром, а левой – со злом, серьезно искажает подлинную картину мира. На этой почве возникла и языческая идея о том, что добро и зло суть счастливая супружеская пара и их взаимодействие отражает Божественный замысел мироустройства. В свете такого положения теряется значимость свободы, дающей человеку возможность выбирать между светом и тьмой. Согласно языческим представлениям, здесь просто нечего выбирать: и то, и другое верно и преданно служит осуществлению Господнего плана, направленного на увеличение разнообразия жизненных реалий.

Исторически сложилось так, что левая сторона считается парафией Дьявола, а правая – Бога. Возможно, что этот стереотип сформировался не так давно, – с наступлением патриархальной эпохи. Его появление было инспирировано подсознательным страхом мужчин перед женщинами, чья не столь очевидная сила традиционно связывалась с могучей силой природы и всего материального мира. В далеком прошлом, когда человек еще не умел противостоять природным стихиям, он относился к ним с большим уважением и преклонением. Тогда и женщина чтилась, как Богиня, проводящая на землю колоссальные энергии Вселенной. Но через некоторое время Бог был убит (а в данном случае, – Богиня), и опьяневший от собственной дерзости человек (в данном случае, – мужчина) стал смело строить свой собственный, «гуманитарный» мир. Для этого он отказался от прежней политики сотрудничества с природой и заменил ее насилием над ней. Тогда же в моду вошли и ритуальные изнасилования завоевателями всех женщин порабощаемых племен. Тем самым патриархальный мир закреплял свое господство над поверженным матриархальным миром.

Женское начало стало ассоциироваться со злом, уничтожать которое «до оснований», тем не менее, считалось неразумным. Вместо этого практиковалось унижение и подавление. «Добро» подчиняло себе «зло» и ставило его себе на службу. Служебной функцией «зла» было рождение нового «добра», а заодно, конечно, и «зла», способного рождать новое «добро», и т.д. С тех пор, по-видимому, все «левое» стало считаться злокозненным, хотя и незаменимым в хозяйстве. Не искушенные в тонкостях анатомии древние люди просто не знали о перекресте нервных пучков человеческого мозга, в результате которого правой стороной тела управляет левое полушарие, а левой – правое. Так что кто из нас «правый», а кто «левый», – это еще очень большой вопрос. А учитывая, что всеми функциями человеческого организма управляет головной мозг, то предпочтительно было бы определять право- и левосторонность как раз по «командному» органу, а не по «служебным» частям тела. Впрочем, это – дело личностных симпатий.

Судя по всему, все дохристианские земные эпохи (исключая мифологическую эпоху Золотого века) развивались по типу своеобразных качелей. Сначала маятник направлялся в одну сторону и возносил ввысь матриархальные устои, затем обращался в прямо противоположную и давал возможность «отыграться» их патриархальным оппонентам. Подобные качели реализовывались не только во времени, но и в пространстве. Бывало так, что в одно и то же время в одном племени господствовала патриархальная система, а в другом – матриархальная. Но, по большому счету, матриархат был, все же, более ранней, чем патриархат, системой социальных отношений.

Возможно, именно круговой, циклический ход исторического процесса является причиной столь резкой последовательной поляризации системных предпочтений. Но ни одно из двух направлений цивилизационного развития не было совершенным, иначе исторический маятник уже давно бы остановился на неком идеальном варианте. А, судя по неуклонной демократизации мирового политикума, господствующий ныне патриархат медленно, но верно сдает свои ключевые позиции. И дай Бог, чтобы этот маятник не занесло куда-нибудь далеко в обратную сторону!

Высшим идеалом гендерного социального устройства является вариант «золотой середины», гармонии «золотого сечения». Была ли эпоха Золотого века исторической реальностью, или же она присутствует исключительно в мифологической сфере коллективной человеческой памяти, – христианская духовная революция, сменившая круговое движение истории на линейное, дает возможность осуществить этот гармонический замысел на деле. Но произойдет сие не раньше, чем человечеству удастся очистить свой собственный гуманитарный дом от зла.

Современная демократия – всего лишь бледная копия того истинного Золотого века в координатах «нового неба и новой земли», о котором так много было сказано в христианских проповедях и трактатах. В предвещаемую богословами Золотую эпоху человеку уже не потребуется вера в Бога, ибо она сменится реальным знанием Творца. Человек восстановит свою изначальную, целостную природу и вспомнит, что, в основе своей, Господь и человек – одно и то же. Тогда он и поймет, что все его прежние богоборческие потуги были всего лишь нелепой борьбой с самим собой. А те или иные проявления насилия в отношении «агентов зла» противоположного пола были ни чем иным, как бессмысленным насилием над своей собственной биполярной сущностью.

Никогда односторонне ориентированная цивилизация не поможет человеку «победить дракона» в самом себе. Дракон уступает лишь целостному разуму и безусловной любви между двумя частями единого целого. И это долгожданное событие обязательно произойдет, когда безумная война полов завершится торжественным заключением вечного мира.